Первые ассоциации, которые возникают со словом «Арктика», — морозная свежесть, чистота, ледяные торосы. Ранимый и очень чувствительный регион, манящий к себе своей суровой красотой. А теперь представьте: грязная радиоактивная вода, ручьем стекающая из поврежденного коррозией реактора подводной лодки прямо в море… Желтый снег, покосившиеся дома с пустыми глазницами окон и дверей, горы мусора и остатки ржавеющего металла, того, что остался от северной военно-морской базы на Кольском полуострове. И это тоже Арктика. Точнее, такой она была в недалеком прошлом.
Север подвергся беспрецедентному загрязнению после 50-х годов прошлого столетия. Такому загрязнению не подвергался ни один регион земного шара! Основных причин три: сливы отходов с радиохимических комбинатов, ядерные испытания и эксплуатация атомного флота СССР, который имел больше атомных подводных лодок, чем США, Великобритания и Франция, вместе взятые. В годы перестройки в Арктике была проведена грандиозная работа по очистке от радиоактивных отходов.
Но на дне Карского и Баренцева морей до сих пор остаются контейнеры с радиоактивными отходами, затонувшие или затопленные атомные подводные лодки. Как вычищали арктические авгиевы конюшни и что до сих пор представляет реальную угрозу на нашем северном побережье, узнал корреспондент «МК».
Итак, сначала разберемся, кто больше всех, извините за выражение, нагадил в Арктике. Весомый «вклад» в дело загрязнения внесли западноевропейские радиохимкомбинаты и АЭС. Французские, расположенные на мысе Аг, и английские с побережья Ирландского моря.
Британский атомный комплекс «Селлафилд», не стесняясь, сливал отработанные радиоактивные вещества в море в огромных количествах. Кроме того, здесь неоднократно происходили различные ЧП. Всего в 1950–1977 годах в регионе произошло 194 аварии, 11 пожаров и взрывов. За все время в северные моря было сброшено порядка 50 петабеккерелей (беккерель — единица измерения активности радиоактивного источника) за счет цезия и стронция. Несмотря на то, что грязь подводными течениями разносилась по всему океану и лишь два процента попадало в наши воды, количество цезия и стронция в начале 80-х превышали ПДК в Карском море и южной части Баренцева. К примеру, концентрация цезия-137 в 5–6 раз превышала фоновый уровень в Баренцевом море.
Еще одним источником радиоактивного загрязнения Арктики были ядерные взрывы. На полигоне Новой Земли с 1949 по 1990 год проводилось около половины всех ядерных взрывов СССР — атмосферных и подводных. По мощности эти испытания составляли 90 процентов от всех осуществленных в стране. Почва Новой Земли, особенно в районе бухты Черная, была сильно заражена цезием-137 и стронцием-90.
Вздохнула Арктика после объявления моратория на ядерные взрывы — плотность загрязнения стала уменьшаться, остаточное загрязнение на сегодня, по словам специалистов, почти сопоставимо с нормальным уровнем, который фиксировался здесь до испытания ядерного оружия.
Изменилась ситуация в последние 15 лет и с выбросами с радиохимкомбинатов — там давно построены сборники для отработанного топлива, а то, что плавало в морях в прежние десятилетия, разнесено течением.
Так обстоят дела с глобальным загрязнением. Но были еще и локальные зоны, связанные с эксплуатацией нашего атомного флота. До 1990 года наши корабли сливали жидкие радиотехнические отходы прямо в воду. В итоге уровень загрязнения в ряде акваторий в местах отстоя, ремонта и утилизации объектов атомного флота в 30–70 раз превосходил фоновые уровни по содержанию кобальта-60 и в тысячи (!) — цезия-137.
Особая тема — атомные подводные лодки (АПЛ). Как известно, гонка вооружений в советские годы была стремительной, наш флот состоял из 259 АПЛ. Большего количества не было ни у одной страны. Поскольку строили очень быстро — в год по 10–15 штук, через 30–40 лет лодки одновременно стали выходить из боевого состава. И это пришлось как раз на 80–90-е годы, когда в разваливающейся на части стране не было ни денег, ни должного количества квалифицированных инженеров.
Но утилизацией все равно приходилось заниматься. И в истории ядерной энергетики не было примеров такой масштабной утилизации ядерных объектов и такой масштабной реабилитации объектов инфраструктуры, как это было в нашей Арктике.
Мы стали чемпионами со знаком «минус» по собственной беспечности? И да, и нет. «Во времена гонки вооружений у нас не было выхода — первоочередным делом было наращивание нашей военной мощи, чтобы противостоять потенциальному противнику, — говорят бывшие военачальники. — Полного жизненного цикла — от создания до утилизации подводных лодок, как в США, — у нас действительно не было». Стараясь обогнать и перегнать Америку, не думали, что настанет момент истины и всю грязь одновременно вышедших из строя АПЛ кому-то придется вывозить в буквальном и переносном смысле на собственном горбу. Таким человеком в России стал министр атомной энергетики Евгений Адамов, который взял на себя ответственность за очистку Арктики. Тот уровень остаточных загрязнений, что мы имеем сейчас, — это, по словам специалистов, капля по сравнению с тем, что было вывезено и закатано в ядерные могильники на длительное хранение.
Итак, с чем же пришлось столкнуться ликвидаторам в Арктике 70–80-х годов? Основная работа выпала им на береговых технических базах на губе Андреева и в поселке Гремиха в районе Кольского полуострова. Мощность гамма-излучения здесь местами на 3–4 порядка превышала допустимую дозу непрерывного облучения. И причиной этой экологической катастрофы кроме спешки с утилизацией лодок были также неудовлетворительные условия оснащения баз. А ведь только на губе Андреева было около 100 активных зон, куда вывезли в свое время 50 реакторов атомных подводных лодок.
Все хранилища, в которые спешно загружались отсеки атомных подлодок с отработанным топливом, довольно быстро приходили в негодность. А однажды герметичные проржавевшие перегородки одного из хранилищ на губе Андреева прохудились настолько, что дождь, попадая в реактор, стал вымывать ядерные отходы прямо в море. Из-за утечек рыбачить на данном участке Баренцева моря не разрешалось. Опасность заключалась в том, что концентрированные радиационные отходы могли заразить всю биоту — рыбу, водоросли, крабов.
На вопрос, был ли причинен вред людям, живущим вблизи базы или на ней самой, мы ответа не нашли. Вот что ответил нам бывший майор, служивший в конце 80-х годов в одной из воинских частей в поселке Гремиха: «Про облучение мы слышали только тогда, когда случалось какое-нибудь ЧП на подводной лодке. Моряки еще рассказывали, что одним из первых признаков превышения дозы радиации на судне были… побелевшие тараканы. Это такие существа, которые реагируют на малейшие изменения фонового уровня излучения. Ну а люди… Знаю многих своих сослуживцев, доживших до седин и ныне пребывающих в добром здравии».
Сегодня и на губе Андреева, и в Гремихе радиационная обстановка значительно улучшилась. Большая часть ядерного топлива из местных хранилищ выгружена, выгружено, что очень важно, почти все топливо из подводных лодок. К 2017 году, надеются специалисты, самые грязные приморские территории будут полностью освобождены от радиоактивных отходов.
Кстати об отходах. Извлеченное из реакторов отработанное топливо интенсивно вывозили на завод «Маяк», в Челябинск, на переработку.
А вот что касается самих отсеков ядерных реакторов, уже освобожденных от топлива, для них не так давно создали хранилище в Сайда-губе, в 30 километрах северо-западнее Мурманска. Оно так и называется: «Пункт длительного хранения реакторных отсеков АПЛ». Туда уже вывезены отсеки от 73 наших подводных лодок, которые складируются на бетонную платформу и очень тщательно охраняются. Срок хранения их на Сайда-губе ограничен 70 годами, что всего на 10 лет меньше срока, установленного в пункте хранения американских реакторных отсеков АПЛ, расположенном в Хэнфорде, на пустынном востоке штата Вашингтон. А вот что касается окончательного, вечного захоронения остатков отработанного ядерного топлива, это вопрос, который не решила для себя пока ни одна страна мира.
Вот извлекли на «Маяке» уран-235. Из него заново делают твердый металлизированный продукт, который идет в новые реакторы. А остальные отходы куда девать? В свое время американцы пытались построить вечное хранилище — репозиторий Юкка-Маунтин, в штате Невада. Вбухали в него миллиарды долларов, а потом выяснилось, что геология там не гарантирует сохранное содержание этих отходов сотни лет. В Швеции построили некое подобие такого хранилища в шахтах, выдолбленное в каменистом массиве. Шахты эти уходили прямо в море… Но, во-первых, «удовольствие» это оказалось очень дорогим, поскольку каждая порция отходов хранится в контейнере из сплава с почти 90-процентным содержанием меди и толщиной стенок около 20 см. Во-вторых, шведы, к сожалению, пришли к выводу, что и этот саркофаг не является панацеей от протекания воды, она просачивается на контейнеры через многочисленные трещины в горной породе. А ведь они так надеялись, что сделали хранилище, которое гарантированно сохраняло бы их ядерные отходы до следующего ледникового периода…
Как выяснилось, думали про подобные вечные захоронения и наши ученые. Первый участок-кандидат расположен на севере, в районе Кольского полуострова, второй — в районе Ленинградской области (вдали от Санкт-Петербурга есть местность, которая содержит непроницаемые для воды глины), и третий — на острове Колгуев в Северном Ледовитом океане, на востоке Баренцева моря. Кто из них «победит» — покажет время.
