Месяц: Июнь 2016

Российские путешественники отправились из Нового Уренгоя (Ямало-Ненецкий автономный округ) в экспедицию по дорогам и рекам Ямала, ее маршрут составит около 2 тыс. км. Экспедиция организована при поддержке регионального отделения Русского географического общества, а также при участии ООО "Газпром добыча Ямбург". Об этом сообщили сегодня в пресс-службе компании.

"Поход "Неизвестный Ямал-2016" стартовал сегодня из Нового Уренгоя. Экспедиция продлится более двух недель. За это время шести ее членам предстоит проехать по дорогам и пройти по рекам Ямала около 1,8 тыс. км", — сказали там.

В пресс-службе пояснили, что участники экспедиции планируют исследовать территории верхних притоков реки Таз и провести экологический мониторинг в государственном природном заповеднике "Верхне-Тазовский". "Цель нашего похода — изучение и популяризация национальной географии и истории освоения Сибири, развитие водного туризма в регионе", — приводит пресс-служба слова руководителя экспедиции Александра Петриченко.

Путешественники финишируют 18 июля.

ЯНАО расположен в северной части Западно-Сибирской равнины и граничит с Ненецким автономным округом, Республикой Коми, Ханты-Мансийским автономным округом, Красноярским краем. Вся территория ЯНАО отнесена к Арктической зоне РФ, больше половины расположено за Полярным кругом. В округе проживает более 540 тыс. человек. Основная отрасль промышленности — нефтегазовая, включающая добычу, первичную переработку, транспортировку газа и нефти на юг Сибири, в европейскую часть России и в страны ближнего и дальнего зарубежья.

Источник

Почетный полярник, заслуженный мастер спорта, он четырежды достигал Северного полюса автономно, без какой-либо поддержки извне, и автономно пересек Северный Ледовитый океан от России до берегов Канады, действительный член Русского географического общества, организатор и руководитель более тридцати экспедиций в высоких широтах. Проблемы, с которыми сталкивается наша армия в процессе освоения северных территорий страны, с «Военно-промышленным курьером» обсуждает руководитель экспедиционного центра «Арктика» Владимир Чуков.

– Владимир Семенович, с какого года вы начали свои арктические путешествия?

– Арктика для меня началась с 1979 года, с 1982-го не пропущено ни одного сезона. И до ухода в отставку, до 1992 года все отпускные полярные экспедиции я проводил в ранге действующего офицера.

– Насколько Минобороны интересовалось вашим арктическим опытом?

– Приглашали, доклады какие-то делал. Но прямой заинтересованности в практической реализации арктического опыта нашей группы не видел. Я докладывал в соответствующих структурах, поскольку работал в ЦИВТИ – институте военно-технической информации МО. Основным направлением нашей деятельности было изучение военного потенциала зарубежных стран. Имея в распоряжении гигантскую информационную базу – мы могли заказывать документы даже из библиотеки конгресса, я факультативно собирал данные о том, как строится оборонная политика США, Канады и других стран в районах Крайнего Севера. Понимал, что рано или поздно это будет востребовано, да и просто интересно было. И уже тогда отдавал себе отчет: тому, как там все устроено, нам остается только завидовать. В первую очередь системе подготовки специалистов для работы в высоких широтах – без разницы, Арктика это или Антарктида. И основная тяжесть работы лежала на силовых структурах – армии, нацгвардии, береговой охране. Ученые занимались своими делами, но обеспечивали их деятельность военные. Наши «вероятные партнеры» ежегодно выпускали подробный справочник, в котором обобщали новый опыт, полученный за очередной сезон.

Я как-то проникся идеей, и поскольку, еще будучи полковником, имел за плечами два автономных похода к Северному полюсу, делал по каждой экспедиции подробный отчет с обобщением опыта, с какими-то рекомендациями. И когда в соответствующих кабинетах узнали, что такие отчеты существуют, попросили у меня копии. О том, как их использовали, мне не докладывали, но когда спустя какое-то время начали появляться наставления по выживанию в Арктике, было видно, что взяли за основу…

– Как, на ваш взгляд, должно выглядеть военное присутствие в Арктике?

– Численностью там точно вопрос не решишь. Главное – высочайшей выучки и квалификации малые подразделения. Как альпийские стрелки. Обученные люди и легкое вооружение – такая модель абсолютно подходит для Арктики. Наверняка нужны большие базы – города, поселки, они есть. Но там в любой момент не доставишь людей в нужное место даже за сотню километров, не позволят метеоусловия. Соответственно в ключевых точках требуются базы по типу застав или зимовий, где подразделения будут нести дежурства. Как это будет организовано – не суть важно, главное, что весь личный состав должен иметь специальную подготовку. Тут много тонкостей. Во-первых, служба на Севере не может быть повинностью, человек должен хотеть служить здесь – с такой мотивацией он и учиться будет иначе, и весь опыт предшественников примерять на себя. Во-вторых, велик личностный фактор. Уверен, что костяк Вооруженных Сил в Арктике должен состоять из малых мобильных групп, в которых командир не только знает подчиненных по имени и в курсе всех их проблем, но и в состоянии контролировать каждого. А это человек десять, вряд ли больше. Тогда обеспечивается определенный психологический комфорт – все могут положиться друг на друга, а без этого эффективности в тамошних условиях не добиться. Это экспедиционный опыт, но полагаю, он вполне применим и для армейских групп.

И вообще, люди, от Севера далекие, главной проблемой считают выживание при низких температурах. Ерунда это, обладая навыками и знаниями, выжить можно в любых условиях. Я бы ставил во главу угла другое – военные должны иметь высокую профессиональную подготовку и понимать, для чего они там, должны осознавать свою роль и принимать ее необходимость.

– Мне кажется, мотивировать солдата сложно: служит на каком-то богом забытом островке, куда одна нерпа раз в три года приплывает, тянет лямку боевой учебы. И понимает, что вероятность встретить врага среди этих льдов минимальна…

– Две трети территории России – это Крайний Север и Дальний Восток. Нигде в мире больше нет таких пространств первозданной природы. Чем не предмет для гордости? И чем не причина там находиться? Любой островок можно считать тмутараканью, а можно видеть в нем один из этапов того великого пути, которым наши предки осваивали Север. И оказаться там, где делались исторические открытия, быть достойным тех, кто их совершал, – мощный мотив. Арктика противопоказана людям, которые не в состоянии осознать ее величие. Я бы никогда не посылал туда людей силком, толку не будет.

– Допустим, позвала труба: «Полковник Чуков, вам поручается обеспечить военное прикрытие территорий Крайнего Севера. Получаете все мыслимые полномочия, но сделать все по уму. Выполняйте!». Ваши действия, Владимир Семенович?

– Я не красный командир, а технарь. Но если принимать решения, то начал бы с признания того, что школы военных специалистов для Севера по большому счету нет. Есть некие попытки, но никак не система. Это же не просто подготовка бойца, который должен бегать быстро и стрелять хорошо. Речь идет о подготовке соответствующей психологической платформы у человека. У него не должно быть страха перед той природной средой, в которой ему предстоит жить. И чтобы он мог там себя уверенно чувствовать, нужно по крупицам нарабатывать необходимый опыт. Сидя за партами, его не получишь. 90 процентов подготовки должно проходить в реальных условиях – спичку на ветру зажигаем так, а в туалет, извините, ходим так. Мелочей нет. А если его теоретически подковать и сразу кинуть в те условия, результат будет плачевный. Еще когда я был полковником, делались попытки. Те же пограничники: мы тут сидим, мы тут служим, мы тут все знаем. Пять человек отправляют в маршрут – четверо обмороженных, один погиб. Никто ничего не знает и учителей, считай, нет. Наши полярники приучены жить стационарно. Даже на дрейфующей льдине стоит теплая палатка КАПШ, есть продукты, топливо и связь. Случись что – МЧС прилетит и спасет, в крайности ледокол пришлют. Но ни военным, ни эмчеэсовцам на это рассчитывать нельзя – это они должны спасать, а не их. И для этого надо уметь делать на Севере все лучше других. В Канаде арктические егеря береговой охраны – это отдельная каста, их готовят всю жизнь. Более того, они сами, прослужив и по 30, и по 40 лет, продолжают учиться. Понимают, что решение любой новой задачи дает дополнительный опыт, а он в тех условиях вещь бесценная.

Потому учеба, практика, повышение квалификации должны быть правилом как для новичков, так и для тех, кто считает себя полярными асами. Но это же надо организовать. Сейчас выделяется серьезное финансирование на наше военное присутствие в Арктике. И я уверен, что ведется какая-то серьезная работа над программами подготовки. Но единой политики нет. Год назад меня пригласили по старой памяти в Минобороны, и я был в ступоре. Поговорили с одним ответственным человеком, показал свои наработки, мне соответственно «Владимир Семенович, спасибо, все замечательно!». Но в ходе разговора я повел линию – мол, вы, Министерство обороны, МЧС, другие ведомства, так надо бы какую-то единую систему подготовки делать, это же государственная проблема. Нет, говорят мне, мы только сами. Вот эта разобщенность не дает собрать в кулак все интеллектуальные силы для решения важнейшей проблемы. Что ведомства – даже в соседних кабинетах одного министерства генералы и полковники втайне друг от друга создают какие-то свои проекты. И я не понимаю, на кого они работают. Вместо того чтобы в едином центре аккумулировать те самые крупицы опыта, везде делают по-своему. Каждый сам по себе создает и испытывает какое-то оборудование или технику, разрабатывает одежду, проводит учения… Но среди тех, кто ведает арктическими программами, нет реальных специалистов – им втюхивают какую-то ерунду вроде обуви с электроподогревом, а они ведутся, им кажется это нормальным.

– То есть все-таки дошла очередь и до создания соответствующего снаряжения…

– То, чем сейчас пытаются оснащать арктические подразделения, практически ничего общего с тем, что в действительности нужно, не имеет. При нынешней конкурсной системе ожидать нормальных результатов бессмысленно – одни предлагают за сто рублей, другие – за пять. Берем за пять, имеем экономию бюджета.

– Если вернуться к тем же канадским егерям – к чему конкретно их готовят?

– Тут все просто – их готовят выполнять полученный приказ. Это те люди, которые в экстремальных условиях способны обеспечить любой вид деятельности – спасательная ли экспедиция, работа геологов, контроль рубежей… Что скажут, то и сделают. Но и обеспечены они для решения практически любой задачи – у них самая современная и эффективная экипировка, отличная техника, аппаратура, вооружение, средства связи. Всем этим они превосходно владеют. И понятно, что если что-то они не смогут, то этого не сделает никто.

А у нас? Мне даже перед десантниками неудобно, сто человек прыгнули на полюс – достижение! Куда прыгнули, на разведанную площадку? К толпе встречающих? Вот мы в 1992-м как прыгали на полюс – ты же с нами был? На неподготовленную площадку, при сильном ветре, со всем барахлом приземлились, поставили палатки и были готовы действовать. По сути из личного интереса доказали, что можно десантировать лыжников в любую точку Арктики – мы же тогда не только российский триколор впервые над полюсом подняли, но и маршрут прошли. И никто не говорил: «Погода такая-то, прыжки разрешаю».

В 1995 году мы провели в районе Северного полюса совместные учения со спецподразделениями МЧС РФ. Принимал участие в учениях и заместитель министра, Герой России Валерий Востротин. Также парашютное десантирование, многодневный лыжный переход с полной выкладкой. А десантники дождались, когда там штиль и благодать, прилетели, прыгнули – чему они научились, какими умениями овладели? Зато в графе достижений значится проведение учений на Северном полюсе. А они должны уметь прыгать там и тогда, когда даже спортсменам это будет не под силу. В штиль ничему не научишься.

А американцы уже давно прорабатывали систему десантирования, в том числе без парашюта, в глубокий снег. Не говорю, что надо с ними соревноваться, но бойцы же готовятся не для парадов, а для реальных экстремальных ситуаций. И те, кто будет командовать в Арктике, не теоретиками должны быть, они обязаны весь тамошний экстрим ощутить на своей шкуре, понимать границы возможного… Соответственно нужны программы и в военных вузах, и в академиях, причем не абстрактный курс, а именно с огромной практикой, с получением умений и опыта, который приобретается только в высоких широтах.

– Может, в системе Минобороны создать Академию Арктики? На острове Врангеля или на Северной Земле. С учетом стоящих перед армией задач она без работы не останется…

– Да хотя бы специальный факультет создали – уже был бы гигантский прогресс. Прослушал теоретический курс и будь добр – на стажировку в Арктику, сопли морозить. Чтобы командиры понимали, что это такое. И когда придет пора на очередном конкурсе технику заказывать, хотя бы будут знать специфику, в которой придется работать. И думать о тех, кому этой техникой управлять.

Но понимание, что специалистов по Северу там и нужно готовить, приходит– уже в нескольких наших экспедициях участвуют представители учебного центра МЧС «Вытегра». Они моему старшему внуку ровесники, 25 лет – но в Арктике ни разу до встречи с нами не бывали. При этом они преподаватели! А курсанты сразу после школы какие-то скоропостижные курсы заканчивают, получают «корочки» арктического спасателя, а то и право учить других. Но если человек с удостоверением «Арктический спасатель» ни разу Арктику не видел, в палатке на снегу не спал, какой из него арктический спасатель…

– Может, стоит вести речь о надведомственной структуре, которая занималась бы безопасностью в Арктике?

 

 Мы возвращаемся к тому, что уже существовало и успешно разрушено. Управление Главсевморпути, которое возглавлял Папанин, было гигантской структурой, которая отвечала фактически за все от Мурманска до Анадыря. Система работала. И все города, которые есть по побережью, появились именно тогда. Сейчас вроде заговорили о создании Министерства Арктики, но если все будет делаться так, как в последние годы, толку ноль – опять за Арктику станут отвечать те, кто раз в год прилетает на полюс сфотографироваться.

Мы потеряли систему подготовки специалистов, это главное. Та же полярная авиация – где готовят летчиков для нее? Когда несколько лет назад нам потребовалось доставить вездеходы на Северную Землю из Воркуты, мы просидели три недели при идеальной погоде. Есть Воркута, есть аэродром на острове Средний (Северная Земля), есть запасные площадки – и пока погоды не будет по всем точкам, существующие инструкции взлетать не разрешают. Но это же Север, тут погода за час пять раз может поменяться. Почитайте воспоминания полярных летчиков – они же не были отморозками с суицидальными наклонностями. Прекрасно знали местные условия, опыт работы в Арктике обобщался, молодых учили те, кто налетал над торосами не один десяток лет… Они были профессионалами. Пилот мог взять на себя ответственность и взлететь даже в небольшой просвет, когда погода чуть угомонится, тут не смелость нужна, а опыт, трезвая оценка риска. Таких летчиков никакими приказами за год-два не подготовишь.

– Уже лет двадцать, как ваша группа с лыж перебралась на вездеходы собственной конструкции. Что это за машины и почему вы не взяли для своих экспедиций нечто, выпускаемое серийно?

– Это колесные машины на шинах сверхнизкого давления. Когда энтузиасты только придумали их на заре 70-х, назвали снегоболотоходами, какого-то другого названия нет. Начали с маршрута по Антарктиде в 1999-м, дошли до Южного полюса и вернулись за рекордное время. С тех пор машины непрерывно совершенствовались. Для их изготовления нужны цех с простейшими станками, серийно выпускаемые комплектующие и умный конструктор, который из имеющегося в состоянии создать действительно уникальную машину. На севере, насмотревшись на нас, многие хотят приобрести нечто подобное – спрос большой. Немало наших вездеходорв уже прописалось в тундре навсегда, работают долго и успешно на радость владельцам.

Что касается серийной техники, то реального универсального транспортного средства для Крайнего Севера так и не создано, чему виной все та же система конкурсов-тендеров.

Чтобы создать правильную технику, должен найтись кто-то, способный составить грамотное техзадание, – проблемы возникают уже на этом этапе. Разработка, испытания, внедрение в серию, создание мощностей… Можно поступить иначе. Выпускаешь ты, скажем, танки или снегоходы. И при помощи тех или иных рычагов доказываешь тем, от кого зависит конечный выбор, что именно твой танк или снегоход – именно то, о чем грезят полярники. А поскольку решают сейчас дилетанты, а зачастую и корыстные дилетанты, то ожидать, что на Север пойдет именно лучшая техника, не стоит. Нет ее. Максимум – некая косметическая доработка под условия тендера, что никак проблему не решает. Мы же со своими вездеходами не являемся промышленностью – так, энтузиасты. Но мы надеемся, что наш опыт окажется нужным. И рассчитываем на проведение совместных сравнительных испытаний, по результатам которых можно было бы наконец убедиться в обоснованности наших предложений. Но серийное или мелкосерийное производство требует начального финансирования и, естественно, без этого в проводимых конкурсах принять участие мы не в состоянии.

– Техника – это важно, но куда важнее, на мой взгляд, экипировка личного состава…

– Прогресс по сравнению с советскими временами, когда главным предметом полевой арктической формы был тулуп до пят, колоссальный. Но то, что сейчас постепенно начинает проникать в армию – многослойные комплекты из современных тканей, изначально разрабатывалось для туристов, путешественников. К солдатской экипировке требования должны быть жестче. Боец должен не просто одолеть какой-то маршрут, выжить, не обморозиться и не заболеть, но и выполнить поставленную задачу. Он может провалиться под лед, оказаться в ситуации, где несколько суток придется провести без палатки, находиться в засаде, передвигаться ползком, а переодеться и просушиться будет негде. Прогресс есть, это радует. Но поставки для армии – лакомый кусок, и производители охотно вешают заказчикам лапшу. Реклама противоречит законам физики? Ну и что? Если влага от тела испаряется, то где-то на морозе в минус 40 она должна сконденсироваться и замерзнуть. Туристическая одежда – не вариант. Специалист это поймет, дилетант купится на обещания.

Мы нашли решение, взяв за основу чукотскую малицу: это такая просторная верхняя одежда из оленьего меха, остью внутрь. Все, что испаряется, конденсируется на мехе и осыпается вниз. Мы сшили из современных тканей подобные балахоны, у которых все слои на рукавах и понизу не сшиваются, то есть лед также может спокойно высыпаться из-под одежды. Но когда мы попросили производственников – а это были серьезные профи в пошиве экстремальной амуниции – не подрубать рукава и подол, они сказали, что не могут выпускать «полуфабрикат», мол, некрасиво смотрится.

Так что говорить, что в военной экипировке для высоких широт уже все придумано, рано. Нужно работать, изобретать, а главное – не жалеть времени, сил и средств на испытания.

– Какое ваше мнение о современных модульных домах, которые Минобороны начало возводить на Севере – мыс Шмидта, остров Врангеля?

– Дом на Севере живет только тогда, когда есть хозяин. Заходили на полярные станции, построенные еще в 30-е годы. Если работали все эти семьдесят-восемьдесят лет, если за ними следили – они и сейчас отлично служат. Наверное, при должном уходе будут служить и новые дома, но тут есть одна особенность современной жизни. Скажем, совместно с немцами созданная станция на острове Самойлов. Там даже огромная система очистки воды, которая, на мой взгляд, абсолютно излишня, находится в отапливаемом блоке. Тепло, светло, уютно… Спрашиваю: сколько горючего требует вся эта цивилизация? Отвечают, что не менее тонны в сутки. Выходит, случись малейший сбой в снабжении, весь нынешний хай-тек окажется бессильным перед природой.

– Если подвести итог нашему разговору – нужно создавать какое-то ответственное за все арктическое ведомство?

– Об этом разговоры в кулуарах идут уже много лет, но мне кажется, что можно было бы создать некий коллегиальный орган, с серьезными полномочиями. Здесь должны быть и военные, и спасатели, и производственники и ученые… Вполне можно сделать так, что все ведомства, которые решают на Крайнем Севере свои задачи, совместно смогут действовать в разы продуктивнее.

Источник

Краудсорсинговый проект «Деловой мир Арктики» (ДМА) объявляет о начале сбора предложений по актуальным социальным и бизнес-темам, направленным на развитие и освоение арктических регионов России. Подать свою идею может любой желающий до 25 июля, зарегистрировавшись на сайте crowdspace.ru.

Участники ДМА поделятся идеями о том, какие пункты и положения должны быть отражены в законопроекте «О развитии Арктической зоны Российской Федерации», который сейчас разрабатывает Министерство экономического развития РФ совместно с Советом по Арктике и Антарктике при Совете Федерации, который возглавляет сенатор Вячеслав Штыров. Кроме того, предлагается обсудить концепцию единого транспортно-логистического оператора, роль которого может стать ключевой в организации перевозок по трассам Северного морского пути.

Впервые на проекте ДМА персональное задание открыл Михаил Тимофеев, участник из города Салехарда. Он предлагает подумать об экологической безопасности Арктики. Такую возможность Михаил получил благодаря победе в конкурсе бизнес-проектов, который состоялся весной этого года.

Также ДМА запускает сбор идей по существующим в мировой и российской практике подходам к освоению и развитию Арктики и полезных советов (лайфхаков) о жизни на Крайнем севере.

Организаторы приглашают присоединиться к обсуждению всех, кто неравнодушен к проблемам и будущему Арктики. Авторы лучших предложений получат призы и возможность принять участие в заседании Делового совета при Госкомиссии по развитию Арктики.

 

Справка

Проект «Деловой мир Арктики» призван способствовать развитию арктических регионов путем привлечения представителей бизнеса, НКО, научно-исследовательского сообщества для решения социальных и бизнес-задач с помощью технологии краудсорсинга.

В проекте уже приняли участие более 1600 человек, которые внесли около 400 предложений по развитию Северного морского пути, туризма и предпринимательства в Арктике.

Сообщество ДМА – уникальная социальная организация, которая благодаря знанию, таланту и опыту каждого участника способна достигать результата в решении задач, важных для общества и бизнеса. Интерес к Арктике и желание способствовать ее развитию побуждает участников делиться своими идеями и ориентироваться на достижение цели.

 

Контактная информация:
hello@crowdspace.ru
8(495)620-62-12

Арктика станет полигоном для тестирования разработок сибирских компаний для решения производственных задач в экстремальных условиях Крайнего Севера. Об этом на форуме «Технопром-2016» в Новосибирске заявил вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин. По его словам, у России есть все технологические возможности для того, чтобы укрепить свое влияние в Арктике: сделать Севморпуть круглогодичным и начать освоение гигантских ресурсов арктического шельфа.

Право на Арктику

Перспективы «экономической колонизации» (как выразился Дмитрий Рогозин) российской Арктики стали главной темой IV Международного форума технологического развития «Технопром-2016», который в начале июня прошел в Новосибирске. Заседание государственной комиссии по вопросам развития Арктики под председательством вице-премьера РФ Дмитрия Рогозина, которое состоялось в рамках программы форума, собрало губернаторов сибирских регионов, ученых ведущих профильных научно-исследовательских институтов, топ-менеджмент госкорпораций и бизнеса, чья деятельность связана с Крайним Севером. Круг обсуждаемых вопросов: перспективы развития машиностроения и применения новейших материалов в условиях Арктики, развитие систем связи в полярных регионах, повышение энергоэффективности и использование возобновляемых источников энергии.

«Мы развиваем диверсифицированную экономику, основанную прежде всего на достижениях нашей сибирской науки,— заявил хозяин «Технопрома» губернатор Новосибирской области Владимир Городецкий.— Для нас Арктика — своего рода гигантская лаборатория, научная площадка, где в крайне экстремальных условиях могут быть апробированы новые материалы, технологии, инновации, которые потом смогут прийти в каждый дом». В качестве примера глава региона привел разработанную Институтом ядерной физики СО РАН технологию холодной пастеризации продуктов, которая втрое увеличивает срок хранения. По мнению господина Городецкого, такая инновация весьма актуальна для северных территорий.

По оценке экспертов, Россия по-прежнему сохраняет лидерство в сфере освоения Арктики. Она контролирует половину арктического континентального шельфа, на РФ приходится более 60% арктической суши и более 80% населения, проживающего выше Северного полярного круга. Территория континентальной суши Арктической зоны России составляет 4,9 млн кв. км (29% территории страны), шельфовых и внутренних морей — 4 млн кв. км. «Арктика, как и Дальний Восток, в последнее время не была должным образом колонизирована. Эту территорию нужно вернуть в единое тело нашей индустриальной и культурной цивилизации»,— заявил на «Технопроме» Дмитрий Рогозин. Он сравнил Арктику с отвесной стеной, преодолеть которую можно, только если у альпиниста есть специальное оборудование. «Речь идет о создании единой стратегии освоения Арктики, освоенческих технологиях, которые и есть те самые инструменты, те самые кошки, специальные канаты, крепления, которые позволят нам закрепиться на этой территории навсегда»,— подчеркнул вице-премьер РФ.

«Вхождение в Арктику — это амбиция, которая по плечу только великой нации. Другой нации там не закрепиться в силу сложных условий жизни, практически невыносимых для человека. Но этот регион самый богатый, самый перспективный для всего XXI века, а может быть, и последующих веков»,— констатировал господин Рогозин. Правда, по словам вице-премьера, колонизация Арктики наталкивается на три конъюнктурные проблемы: изменение климата (снижение плотности и площади ледяного покрова); санкции со стороны Запада (ограничения на поставку оборудования и передачу технологий); резкие колебания цен на нефть, что затрудняет их достоверное прогнозирование, а значит, и запуск масштабных инвестиционных проектов с длительным сроком окупаемости.

Рельсы и шпалы

Перспективы развития Арктики напрямую связаны с расширением экономических связей этой территории с югом Сибири, считает Дмитрий Рогозин. «У России две широтные транспортные скрепы: Северный морской путь и Транссибирская железнодорожная магистраль. Между собой они, как рельсы и шпалы, связаны крупнейшими сибирскими реками, которые, конечно, необходимо использовать для того, чтобы создать перекрестную транспортную магистраль»,— убежден федеральный чиновник. По сути, он предлагает вернуться к логистической схеме, которая была создана в Советском Союзе. Тогда составы с углем из Кузбасса приходили в новосибирский речной порт, а оттуда речным транспортом отправлялись на север, до Карского моря. Около каждого поселка стояли угольные терриконы. А в Красноярске и Омске были верфи, где строили суда для речного флота… Только теперь на север необходимо отправлять не столько сырье и продовольствие, сколько наукоемкие технологии и оборудование, отметил вице-премьер.

Он уверен, что обеспечение транспортных связей внутри страны во многом определяется развитием Северного морского пути. Сегодня внутренние перевозки в Арктике ведутся по трем направлениям. Первое — северный завоз, в основном из западных портов России: Архангельска и Мурманска в арктические порты Игарка, Дудинка, Хатанга и Тикси. Второе — вывоз углеводородного сырья. Например, сырая нефть вывозится с Варандейского, Приразломного, Новопортовского и ряда других месторождений. Но еще больше в Арктике перспективных месторождений. Проект «Ямал СПГ» (развивает ОАО «Новатэк») предполагает освоение Южно-Тамбейского месторождения и строительство завода мощностью 16,5 млн т сжиженного природного газа (СПГ) и 2 млн т газоконденсата в год. Планируется построить три очереди на 5,5 млн т СПГ в год каждая с запуском первой из них в 2017 году. Третье направление — вывоз продукции ГМК «Норильский никель». Как рассказала на «Технопроме» вице-президент ГМК «Норильский никель» Елена Безденежных, компания располагает собственным флотом из шести судов, в том числе ледоколами. На этих судах продукция вывозится в Мурманск. В 2015 году компания инвестировала в свой бизнес 105  млрд руб. «В этом году инвестируем больше. Инвестпрограмма до 2020 года — 800 млрд руб., из них 300 млрд — в экологические проекты»,— пояснила госпожа Безденежных.

Рекорд перевозки по Севморпути зафиксирован в 1987 году — 6,6 млн т грузов. В 2000 году этот объем упал до минимума — 1,6 млн т. В 2015 году перевозки составили 5,2 млн т, причем около 4 млн т пришлось на северный завоз и транспортировку угля. «Пик перевозки грузов 1987 года может быть перекрыт уже в 2018–2019 годах, но дальнейший рост будет невозможен без создания техники проводки караванов совершенно нового поколения, способной разламывать лед любой толщины. Мы не должны здесь зависеть от погоды. Наш инструментарий должен преодолевать любые капризы Арктики»,— подчеркнул Дмитрий Рогозин. Общий объем финансирования госпрограмм в Арктике в 2015–2020 годах составит более 220 млрд руб. Приоритеты финансирования — строительство нового ледокольного флота для замены старых атомоходов и для расширения возможностей использования Севморпути и восстановление других элементов транспортной инфраструктуры.

«Из-за низких цен на нефть и газ освоение арктического шельфа замедлилось во всем мире. Почти все мировые компании замораживают проекты на шельфе. Эта конъюнктурная задержка играет нам на руку, потому что мы подотстали с развитием крупнейшего судостроительного кластера на Дальнем Востоке»,— заметил зампред правительства РФ. Общий объем инвестиций для реализации проектов на арктическом шельфе в рамках госпрограммы развития судостроения и техники составит 1,35 млрд руб. 16 июня на воду был спущен ледокол нового поколения «Арктика» — самый мощным (60 МВт) атомный ледокол в мире. «Арктика» сможет преодолевать льды почти трехметровой толщины и проводить суда грузоподъемностью до 100 тыс. т. «В заделе у Крыловского научного центра проект сверхледокола, который может пробивать льды толщиной более пяти метров. Его мощность до 110 МВт»,— подчеркнул господин Рогозин.

Перспективы развития российского гражданского судостроения связаны с решением проблемы импортозависимости отрасли, указывает заместитель руководителя Крыловского государственного научного центра Олег Тимофеев. «Большая часть стоимости судов приходится на общесудовое и специальное оборудование. Страна же сегодня производит только 5% от необходимого оборудования. То есть перспективы импортозамещения самые широкие»,— считает эксперт. По его словам, доля России на мировом рынке нового флота (по водоизмещению) — всего 0,5%. Задача к 2030 году увеличить ее до 2%.

Большие надежды у федеральных чиновников и на развитие транзитных перевозок по Севморпути. В 2010 году таковых было 11 рейсов, в 2013 году — 36. Правда, в 2014–2015 годах из-за изменения рыночной конъюнктуры число транзитных рейсов сократилось до минимума, а общий объем транзитных грузов составил всего 40 тыс. т. «По мере восстановления экономики и реализации опорных проектов через 15 лет грузоперевозки по Севморпути должны увеличиться почти в 10 раз — до 51 млн т. Поток транзитных грузов достигнет почти 60 млн т. Если все так и случится, то в акватории арктических морей будут оперировать дополнительно 500 судов. А значит, Арктика станет более оживленным местом»,— комментирует перспективы развития северного судоходства директор Государственного океанографического института Юрий Сычев.

Наряду с арктическим флотом российские власти намерены поддержать и развитие специализированной авиации. «У нас сейчас, собственно, вся техника, которая раньше использовалась в арктической зоне, на ладан дышит. Это самолеты Ан-24, А-26, Ан-72. Все, ресурс у них заканчивается. Еще два-три года, и они пойдут на списание, дальше их уже невозможно латать. Но мы успеваем развернуть собственное производство авиационной техники, в том числе на лыжных шасси»,— успокоил собравшихся Дмитрий Рогозин.

Держать порох сухим

Главное богатство Арктики — уникальные природные ресурсы. В сухопутной части Арктической зоны РФ сосредоточено порядка 80% запасов газа, 95% платины и палладия, 83% никеля, 85% кобальта, 54% меди, почти 100% фосфора. По оценкам норвежских консультантов из Rystad Energy, доля всей Арктики в мировой добыче углеводородов должна вырасти к 2035 году до 9%, притом что ожидания на 2020 год — 3%. «По мере истощения месторождений углеводородов в традиционных регионах добычи значение запасов арктической зоны будет только возрастать. Соответственно, и борьба за ресурсы будет тоже возрастать. Чем быстрее мы укрепимся в этом регионе, тем легче нам будет пройти сложный этап отстаивания своих интересов в вопросах экономики»,— считает Дмитрий Рогозин. А путь предстоит немалый. Если на шельфе Норвегии пробурено более 700 разведочных скважин, то в российских морях Западной Арктики — всего 88.

Как заявил на «Технопроме» научный руководитель Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН академик РАН Алексей Конторович, у России есть все шансы стать лидером в освоении нефтегазовых месторождений в Арктике. Причем с опорой на институты СО РАН. «Новосибирские ученые работают в Арктике с начала 1950-х годов. Первые геологические карты в Ямало-Ненецком АО были нарисованы именно новосибирцами. Нет таких вопросов в поисках нефти и газа в Арктике, которые не были бы в компетенции сибирских научных институтов»,— подчеркнул академик. Он заметил, что по запасам нефти и газа Ямало-Ненецкий АО можно сравнить только с Персидским заливом, с оговоркой, что газовая промышленность в арабских странах развита хуже, чем в российском АО.

Господин Конторович констатировал, что Россия была первой в освоении нефтегазовых ресурсов в Арктике. Эта работа началась еще в 1932 году в Республике Коми. В 1967 году была создана газотранспортная система для Норильска. «Все эти задачи решались российскими мозгами, на российском оборудовании, российскими инженерами и рабочими. Поэтому, когда нас сейчас пугают санкциями, люди моего поколения, а я выходец из времен Великой Отечественной войны, знают: мы всегда жили в условиях санкций. Потепление в эпоху Горбачева и Ельцина было не более чем политической подачкой. Мы обязаны выстраивать свою политику в Арктике самостоятельно и независимо. Надо держать порох сухим, надо иметь свое обеспечение»,— заявил господин Конторович. Ученый считает, что Россия должна вести планомерную работу по открытию и освоению месторождений в Арктике, так как добыча нефти в континентальной части страны в ближайшие годы будет сокращаться. Ожидается, что к 2040 году в европейской части РФ нефтедобыча упадет вдвое. По мнению господина Конторовича, было бы оптимально запустить промышленное освоение арктических месторождений углеводородов к 2050 году.

Самым богатым источником альтернативной нефти на территории России считается Баженовская свита. По оценкам экспертов, там содержится не менее 20 млрд т извлекаемой нефти. Алексей Конторович считает, что в Баженовской свите содержится еще 40–60 млрд т сланцевой нефти. Но технологий ее добычи в России «практически нет». На решение данной проблемы есть не более 10–12 лет, уверен ученый. «Должна быть создана мощная госпрограмма с привлечением бизнеса. Тогда Россия будет обеспечена энергетическим сырьем до конца XXI века. Я не сомневаюсь, что эта задача будет решена»,— подчеркнул он.

Технологии для заполярного круга

Решить проблемы экономического освоения Арктики в том числе должны сибирские компании, считает Дмитрий Рогозин. Прежде всего от сибиряков он ждет импортозамещающих технологий и производств. Ведь доля импорта в геологоразведке доходит до 85%, а в реализации шельфовых проектов — до 90%. «Если вы входите в Арктику, вы должны быть во всеоружии. Вам необходимо, по сути дела, все. Начиная от одежды, технологии производства которой в нашей стране должны развиваться семимильными шагами, обуви, воды, тепла, строительных материалов, техники для преодоления торосов, средств связи и освещения. Все возможные технологии для жизни человека в условиях крайне сложной, агрессивной арктической среды»,— заявил Дмитрий Рогозин.

По информации полномочного представителя президента РФ в Сибирском федеральном округе Николая Рогожкина, сибирские предприятия и научные институты готовы предоставить самые разные средства и оборудование, способные работать в условиях Арктики. «Главная задача — координация усилий сибирских регионов в продвижении промышленных и научных разработок, которые можно использовать для освоения и развития Арктики. Нам нужно определиться со своим видением мер государственной поддержки, стимулирования организаций, которые осуществляют деятельность в Арктическом регионе»,— считает полпред.

Для продукции арктического назначения в ближайшее время в России будет создан специальный арктический ГОСТ, заявил господин Рогозин: «На госкомиссии мы договорились о начале работ над арктическим ГОСТом. Любая техника, которая соответствует этому ГОСТу, годится для работы в любом регионе. Арктика будет тестом на высочайшее качество — от одежды до сложных технологий». Вице-премьер призвал делать ставку на технологические прорывы. «Но если речь идет о серьезном зарубежном инвесторе, готовом работать с Россией несмотря на санкции, надо локализовывать это производство в России. Это должно быть условием закупки первой партии продукции, а с определенного процента закупки вся продукция должна производиться в России»,— убежден чиновник.

При поддержке Минпромторга российские компании сейчас ведут разработки в сфере полимерных композитных материалов, металлургии и трубной промышленности. А ученые РАН разработали эффективные технологии производства высококачественных сталей. «Их использование позволило увеличить ресурс безаварийной эксплуатации нефтепромысловых систем в тяжелых климатических условиях более чем в три раза»,— подчеркнул господин Рогозин. Среди проблем он назвал слабое развитие отечественной приборостроительной базы и почти полное отсутствие российских средств зондирования океана с помощью искусственных спутников Земли.

Дмитрий Рогозин призвал сибирский бизнес активнее заниматься разработкой и внедрением возобновляемых источников энергии в условиях Крайнего Севера. Энергетика региона сегодня построена преимущественно на использовании горючего топлива, которое потребляется дизельными электрическими станциями. Он отметил, что в рамках северного завоза ежегодно поставляется 6–8 млн т ГСМ (дизель, бензин и мазут) и до 20–25 млн т угля. Из-за высоких транспортных затрат ГСМ оказывается в Арктике в два-три раза дороже, чем на большой земле. Кроме того, такое топливо отрицательно влияет на экологию. По словам господина Рогозина, особое значение приобретает автономное энергоснабжение, так как значительное число потребителей энергии находятся вне населенных пунктов: коренные жители Севера, туристы, геологи, рыбаки, охотники. «Наличие таких потребителей делает весьма актуальным разработку легких и компактных накопителей энергии»,— отмечает вице-премьер. По словам господина Рогозина, в Сибири уже сегодня есть технологии, способные решить проблему обеспечения Арктики эффективными объектами малой энергетики.

«Убежден, решения, выработанные участниками форума „Технопром“ в Новосибирске, найдут свое дальнейшее развитие в составе общественной арктической повестки. Сибирские ученые никогда из Арктики не выходили, их именами названы многие открытия, которые делались в Арктике. Арктика наша!» — со своей стороны заметил специальный представитель президента РФ по международному сотрудничеству в Арктике и Антарктике, президент Российской ассоциации полярников Артур Чилингаров.

В рамках «Технопрома» Владимир Городецкий и Артур Чилингаров подписали соглашение о сотрудничестве, которое даст Новосибирской области карт-бланш в вопросах внедрения разработок для развития Арктики. «Мы готовы оказать региону всевозможную поддержку (в полярных проектах)»,— подчеркнул господин Чилингаров.

«Арктика — это работа вдолгую, здесь нужна последовательность, настойчивость и резистентность к колебаниям экономической и политической конъюнктуры. И конечно, эту последовательность и долгий горизонт должно дать государство с подачи экспертного сообщества. Надеюсь, что наш разговор в рамках форума „Технопром“ этому послужит»,— заключил президент Института национальной стратегии, член государственной комиссии по вопросам развития Арктики Михаил Ремизов.

Источник

Конференция по экономическому развитию Арктики в рамках ПМЭФ-2016 собрала всех арктических губернаторов, ответственных чиновников от отраслевых министерств, зарубежных инвесторов, дипломатов из стран ЕС. На панельной сессии «Эффективное управление арктическими территориями. Опорные зоны. Инвестиционный потенциал регионов» замглавы Минэкономразвития Александр Цыбульский отметил, что план развития Арктической зоны России является самым сложным и масштабным проектом, предложенным за последнее время, и для его реализации требуются огромные ресурсы, инвестиции и особые механизмы управления, позволяющие согласовывать действия множества участников, сочетать развитие инфраструктуры с обеспечением безопасности, а также учитывать национальные интересы в рамках международного сотрудничества. 

Что же такое опорные зоны и почему именно этот механизм сможет задать новый вектор развития регионам, об этом корреспондент ТПП-Информ беседует с заместителем министра экономического развития Российской Федерации Александром Цыбульским.

– Александр Витальевич, опорные зоны способны преобразить Арктику из «региона северных завозов» в «арктический Сингапур»? Опорные зоны – это международный опыт или новация министерства?

– Опыт кластерного развития территорий – это международный опыт, и он имеет хорошие примеры в мировой практике, но напрямую связывать развитие опорных зон и ликвидацию северных завозов на данном этапе не стоит. Безусловно, комплексное, социально-экономическое развитие Арктической зоны в результате должно привести к тому, что вопросы северного завоза будут сняты. Это прежде всего будет решено за счет снятия инфраструктурных ограничений, из-за которых сегодня и осуществляется северный завоз. Государственной комиссией по вопросам развития Арктики был одобрен предложенный Минэкономразвития РФ проектный подход к социально-экономическому развитию арктических территорий

Действительно, министерством для развития арктических территорий предложен кластерный подход – механизм опорных зон. Очень важно понимать, что опорные зоны – это не ТОРы, не ОЭЗ, где предоставляется льготный режим предпринимательской деятельности, а это совокупность всех инструментов, которые могут дать максимальный экономический эффект. Мы даже не говорим сегодня о том, что опорные зоны предполагают те или иные дополнительные льготы. Возможно, многие из них могут функционировать в сочетании всех существующих инструментов по повышению инвестиционной активности регионов, которые сегодня действуют. Иными словами, министерство предлагает развивать Арктику через систему опорных зон, как проектов планирования и обеспечения комплексного развития арктических территорий для достижения стратегических интересов Российской Федерации в Арктике с применением всего комплекса действующих инструментов и механизмов государственной поддержки.

– Насколько эффективным будет этот механизм для развития Арктики по 5-балльной шкале?

– Этот механизм будет эффективен настолько, насколько хорошо мы его проработаем. Я очень надеюсь, что нам удастся консолидировать и финансовые, и интеллектуальные, и экспертные усилия, для того чтобы получить 5 из 5.

– Когда законодательно может быть закреплено появление опорных зон?

– Мы очень надеемся, что это произойдет до конца текущего года.

Эти предложения мы сформулируем и внесем на рассмотрение в ГД. Сегодня министерство по поручению правительства активно занимается разработкой нового ФЗ – закона об Арктической зоне РФ.

По нашему мнению, основа этого закона и должна стать принципом развития арктических территорий, по сути, на основе опорных зон.

– Я правильно понимаю, что опорные зоны – это приоритет территориального, а не отраслевого развития?

– В моем понимании отраслевой подход развития территорий менее эффективен, чем территориальный или, если хотите, региональный. Мое мнение может быть несколько субъективным, поскольку я отвечаю за региональное развитие и региональную политику. Сегодня, если посмотреть на состав правительства, то оно сформировано по отраслевому принципу и все госпрограммы выделяют отраслевой принцип развития. Мне кажется, что если мы попробуем хотя бы на относительно малой части территорий нашей страны подойти к развитию с территориальной точки зрения, то это позволит нам сильно консолидировать усилия всех основных игроков на этой поляне. Попробовать действовать, не отстаивая исключительно свои отраслевые интересы и получая KPI за развитие конкретной отрасли, а совместно вкладываясь в развитие территорий и получая результат от совместного вклада в развитие территорий. Когда показателем эффективности будет не наращивание показателей в отдельной отрасли, а именно изменение качества жизни на территориях. Мне кажется, что это такой очень хороший консолидирующий механизм. Это очень применимо к Арктической территории. Мы должны поставить основной критерий развития территории – улучшение качества жизни людей.

Сегодня плотными регионами выступают Якутия и Мурманская область. В этих регионах основной упор будет сделан на развитие инфраструктуры, на сочетание поддержки крупных инвестиционных проектов компаний и на развитие экспортного, импортного и логистического потенциала. Этот вопрос пока прорабатывается, он требует серьезной экспертной доработки, но на сегодняшний день мы видим плановое, осознанное развитие через территории. Территориальное развитие должно идти по проектному принципу через взаимоувязку всех «отраслевых» мероприятий на этапах планирования, целеполагания, финансирования и реализации, что позволит сократить все виды затрат и издержек. Это должны быть проекты федерального значения, так как в первую очередь они будут нацелены на развитие макрорегиона в целом, а не только отдельных субъектов. Кроме того, проекты могут быть реализованы в границах нескольких регионов.

– Как будет задействован бизнес?

– Бизнес должен стать полноправным участником проектов по созданию опорных зон развития наряду с региональными властями. Успеха в развитии Арктики можно добиться только совместной слаженной работой всех ведомств, регионов и бизнеса.

Источник

В МИД Франции  14 июня состоялась презентация  национальной стратегии в Арктике («La Feuille de route nationale sur l’Arctique»), документа, который  призван зафиксировать экономические, научные, экологические и политические  интересы  страны  в Арктическом регионе. Разработка документа началась в 2013 году группой экспертов из различных министерств под руководством Michel Rocard,  посла  Франции по вопросам международных переговоров по Арктике и Антарктике.

Обосновывая  свой интерес к полярной зоне, МИД Франции  напомнил, что страна давно и успешно ведет в Арктике научные исследования, занимая 9 место в  мировом рейтинге цитирования научных публикаций по данной теме. Франция была первой страной, которая в 1963 году основала научную базу на архипелага Шпицберген. С 2000 года Франция в качестве наблюдателя участвует в работе Арктического совета, учрежденного восемью государствами, согласно Оттавской декларации в 1996 году.

Франция рассматривает Арктику как зону для развития пилотных экологически чистых технологий

Говоря об экономических интересах, авторы стратегии указывают, что Северный морской путь, проходящий вдоль российских берегов, позволяет на 40% сократить дистанцию между Роттердамом и Иокагамой по сравнению с  маршрутом через Суэцкий канал, однако  его использование как торгового пути  сопряжено со множеством опасных факторов.  Вместе с тем, проекты по разработке природных ископаемых (доля  которых оцениваются в  13 % от  мировых запасов нефти и 30 % запасов газа) приведут к усилению грузового трафика, обслуживающего эти  месторождения. Кроме того, Арктику ждет взлет туристического потока и связанного с ним круизного сектора.

В документе выражается безусловная поддержка региональному сотрудничеству при освоении Арктики, причем Франция поддерживает прежде всего страны ЕС (Дания, Швеция и Финляндия), а также страны, входящие в НАТО (Канада, США, Дания, Исландия, Норвегия). Франция поддерживает ЕС в   его защите принципов международного права, в том числе в отношении свободы судоходства и права прохода.

Источник

Морская отрасль России нуждается в хороших специалистах. Однако промышленники не хотят финансировать их обучение в государственных вузах.

Несмотря на активное развитие морской отрасли РФ, она по-прежнему испытывает острый кадровый голод. Российские специалисты в области судостроения и эксплуатации судов востребованы и на родине, и в других странах. Научная база, сформированная в России, позволяет вузам готовить профессионалов, способных работать в любой точке мира. Тем не менее отраслевые учебные заведения сетуют на то, что бизнес не хочет вкладывать средства в подготовку ценных кадров.

Между тем морская отрасль принимает существенную долю всех инвестиций в российскую транспортную инфраструктуру. Как результат, по данным Минтранса, за прошлый год портовые мощности России выросли на 20 млн т, рост грузооборота в морских портах составил более 5%. Строятся новые современные высокотехнологичные суда, в том числе в 2015 году введены в эксплуатацию два дизель-электрических ледокола. На Севере продолжается строительство морского порта Сабетта, который в будущем обеспечит круглогодичную навигацию по Северному морскому пути.

По словам министра транспорта РФ Максима Соколова, подготовка кадров для водного транспорта остается одним из главных вопросов в отрасли. Ведь эффективная и безаварийная работа современных судов прежде всего зависит от людей и их квалификации. По официальным данным, в 2015 году в вузах Росморречфлота подготовлено 11 539 специалистов, из них 8165 человек получили высшее образование. При этом 4107 человек учились за счет средств федерального бюджета. Среднее профобразование получили 3374 человека, в том числе 2658 человек обучались на бюджетной основе. По состоянию на 1 января 2016 года всего по программам высшего и среднего профессионального образования учатся 59 788 человек, из них за счет средств федерального бюджета – 35 992 будущего профессионала морской и речной отрасли.

Морские «звезды»

Крупнейшие вузы Северо-Запада готовят специалистов по эксплуатации судовых и энергетических установок, судовождению, электрооборудованию судов и средств автоматики, эксплуатации транспортного радиооборудования, рабочих, техников и управленческого персонала. Выпускники морских специальностей, как говорится, на вес золота. Например, в Архангельске общая нехватка кадров в этой области составляет более 30%. По словам консультанта отдела профориентации и профессионального обучения Министерства труда, занятости и социального развития Архангельской области Ольги Вохтоминой, ожидается, что в 2017 году кадровый дефицит составит почти 50%, в 2018-м – порядка 40%. В одном только центре судоремонта «Звездочка» открыто более 200 инженерно-технических вакансий, и в ближайшее время, по словам руководства компании, ей понадобятся еще более 1500 основных производственных рабочих.

Однако ажиотажный спрос не приводит к соответствующему улучшению условий учебы и работы в морских вузах Северо-Запада. Для того чтобы привлечь специалистов в отраслевые вузы, согласно «майским указам» президента Владимира Путина, в прошлом году была увеличена зарплата преподавателей. Между тем сами работники сферы образования не чувствуют, что стали намного богаче. Напротив, преподавательский состав в крупнейших морских вузах региона стареет, молодые специалисты не хотят работать со студентами за мизерное вознаграждение.

По словам директора Морского института Мурманского государственного технического университета Юрия Юдина, формирование кадрового состава преподавателей стало одной из сложнейших задач для вуза. «Например, потому, что есть серьезный разрыв между зарплатой специалиста, который работает в морской отрасли, и той, которую может получить преподаватель специальной кафедры. Не всякий человек, которого хотелось бы пригласить на преподавательскую работу, готов работать за такие деньги. А нам хотелось бы на специальных кафедрах иметь высококвалифицированных, перспективных преподавателей», – отмечает Юдин.

В целом проблемы высшего образования в морской сфере типичны для многих российских вузов. Как, в свою очередь, подчеркивает директор Института судостроения и морской арктической техники (Севмаш­втуза) Марк Ивлев, во-первых, это невысокий уровень оплаты труда всех категорий работников учебного заведения, а также существенный износ материально-технической базы. Кроме того, отмечает Ивлев, уровень взаимодействия с вузом предприятий, на которых будут работать будущие специалисты, тоже оставляет желать лучшего.

Большое плавание

Образовательные центры сталкиваются и с другими трудностями – здесь пытаются сделать подготовку кадров более современной и отвечающей запросам реальной экономики. По словам директора Мурманского филиала ГУМРФ им. адм. С. О. Макарова Романа Рябченко, в последние годы наблюдается отток населения с территории Мурманской области, экономический спад производства, перенос открытия крупных проектов на более поздние сроки. «Совокупность этих обстоятельств вносит коррективы и в организацию образовательных услуг нашего учебного заведения, – поясняет Рябченко. – Мы вынуждены прекращать реализацию нерентабельных форм и направлений обучения, открывая новые направления подготовки, которые необходимы нашим партнерам – транспортным компаниям и организациям».

В настоящее время филиал проводит более 30 программ обучения для лиц командного и рядового состава морского, ледокольного, научно-исследовательского и рыбопромыслового флотов, в том числе полный спектр программ подготовки в соответствии с требованиями Международной конвенции о подготовке, дипломировании моряков и несении вахты 1978 года с поправками (Конвенции ПДНВ). Центр готовит сотрудников для более чем 50 предприятий и организаций, расположенных на территории Мурманска и Мурманской области. Крупнейшими заказчиками услуг вуза являются такие компании, как «Атомфлот», «Морская арктическая геологоразведочная экспедиция», «Росморпорт», «Газпром флот», «Мурманский траловый флот».

Другой крупный морской вуз – Северный (Арктический) федеральный университет (САФУ) имени М. В. Ломоносова – тоже может похвастать званием «кузница кадров» для своего региона. Учебный процесс здесь организован при участии Института судостроения и морской арктической техники (ИСМАРТ, бывший Севмаш­втуз). Организация учебного процесса по этой системе предусматривает, что студенты ИСМАРТа обязательно закрепляются за соответствующим базовым предприятием, оформляются на работу, с ними заключается трудовой договор.

В результате практиканты имеют двойной статус: студентов федерального университета и работников предприятия, направленных на учебу во втуз. Такой статус сохраняется за ними на протяжении всего периода обучения. Как работник предприятия студент в «рабочие» семестры получает зарплату, пользуется всеми социальными льготами, реализует свои знания на рабочем месте. При этом предприятие выплачивает ему дополнительную стипендию. По информации представителей САФУ, большинство выпускников этого вуза отправляются на работу на предприятия АО «Объединенная судостроительная корпорация», в том числе в АО «ПО «Севмашпредприятие», АО «ЦС «Звездочка», АО «Северный рейд», АО «СПО «Арктика», АО «НИПТБ «Онега» и другие.

Молодые специалисты с морской специальностью пользуются спросом не только в родных краях, но и за рубежом. «Наши выпускники очень востребованы на рынке труда. И это не преувеличение, – отмечает Юрий Юдин. – Вплоть до Москвы, до Нью-Йорка и Сингапура, они востребованы там, где есть потребность в квалифицированных морских специалистах. Причем не только на морских предприятиях, но и на береговых. Это не мое мнение, это информация исходит от работодателей».

По словам Юдина, на Севере базируются предприятия различного назначения – флоты Союза рыбопромышленников Севера, Атомфлот, Мурманское морское пароходство, Газфлот, Роснефтефлот, Мурманский транспортный филиал «Норильского никеля» и другие. «Все эти предприятия укомплектованы командным составом, состоящим из наших выпускников более чем наполовину. В некоторых флотах, где, казалось бы, наших специалистов не должно быть так много, их тоже предостаточно. В Атомфлоте – 70% наших судоводителей. Примерно столько же, если не больше – в Мурманском морском пароходстве. Руководители предприятий рыбной отрасли Северного бассейна тоже в основном наши. Предприятия довольны, довольны и выпускники, не надо заниматься по­исками места работы после завершения обучения», – объясняет Юрий Юдин.

На разных волнах

Однако, несмотря на востребованность специалистов в области морского и речного судоходства, бизнес не спешит помогать государственным вузам в подготовке кадров. И в этом заключается основная проблема отечественного образования. Как утверждают руководители крупнейших вузов Северо-Запада, предприятия неохотно размещают заказы на обучение специалистов, не помогают студентам с прохождением практики. В результате учебное заведение ведет подготовку специалистов в соответствии со своими представлениями о профессии, которые на деле могут быть далеки от реальности. Переучивать молодых выпускников приходится уже во время работы, и этот процесс требует от работодателя временных и материальных затрат.

Все дело в психологии российского бизнеса, уверены эксперты. Российские предприниматели не готовы вкладывать средства тогда, когда выгода не очевидна. «Вообще, частный бизнес на то и частный. Он не будет тратить деньги тогда, когда может достичь своих целей без дополнительных расходов. До тех пор пока частный бизнес не будет иметь проблем с формированием кадрового ресурса своего предприятия, он ни копейки не вложит в образование», – считает Юрий Юдин.

По его словам, одна из основных трудностей, с которыми сталкивается Мурманский государственный технический университет, заключается в отсутствии желаемого контакта с предприятиями морской отрасли. «Это отсутствие ограничивает возможности осуществления полноценной практической подготовки будущих морских специалистов, не способствует ее качеству. В принципе, это непростая задача: дать полноценную практическую подготовку специалисту в период обучения. Она сопряжена с решением ряда сложных проблем, которые препятствуют предоставлению соответствующей практической подготовки выпускника, чтобы он вышел за пределы университета, имея опыт работы, навыки, которые должны лежать в основе его профессиональной компетентности», – отмечает Юдин.

Впрочем, эксперты не сомневаются, что в ближайшие годы ситуация будет меняться к лучшему. Рано или поздно предприниматели поймут, что пере­учивать сотрудников на предприятиях затратно и неэффективно, тем более что существующие образовательные программы вузов позволяют сразу готовить ценных специалистов. Осталось дождаться продуктивного диалога между бизнесом и вузами.

Источник

Маленькое предприятие Barel в Киркенесе зарабатывает хорошие деньги на своем производстве в России и находит очень странным, что переживающая кризис нефтяная отрасль в Норвегии не видит для себя возможностей в этой стране. А в губернии Ругаланд считают, что важная причина — отсутствие помощи со стороны норвежских властей.

В 15 милях к востоку от Киркенеса (1 норвежская миля = 10 км — прим. ред.)русские планируют инвестировать миллиарды долларов в новые газовые проекты. Гейр Турбьёрнсен (Geir Torbjørnsen) из компании Barel считает, что норвежским фирмам важно не упустить момент.

«На западе Норвегии (центр добычи нефти и газа — прим. редф.) 35 тысяч человек лишились работы, почему бы не обучить инженеров-нефтяников нескольким русским словам и не дать им возможность перебраться сюда?» — спрашивает Гейр Турбьёрнсен, директор по продажам в Barel.

«Россия для нас чужая»

В будущем в российской части Арктики планируется осуществить несколько крупных газовых проектов, и Турбьёрнсен считает, что для норвежского бизнеса вполне естественно присмотреться к возможностям, открывающимся на востоке.

«Мне кажется странным, что в ситуации, когда существуют такие грандиозные проекты, на которые не распространяются санкции, никто ими не интересуется».

В 2014 году норвежские компании, занимающиеся нефтяными технологиями, заработали за рубежом больше 200 миллиардов крон. Директор регионального отделения Союза предпринимателей Норвегии (NHO) в губернии Ругаланд Свейн Улав Симонсен (Svein Olav Simonsen) считает, что это только малая часть возможной прибыли.

«Это общая проблема, мы сделали слишком мало в плане международного сотрудничества, учитывая имеющийся у нас потенциал», — говорит Симонсен, который полагает, что многим в Норвегии Россия кажется совершенно чужой.

«В России непросто ориентироваться».

Виновата норвежская политика

Атле Берге (Atle Berge) из компании Ølen Betong c успехом работает в Мурманске. По его мнению, действительно жаль, что слишком мало компаний видят для себя возможности в России. И вину за это он возлагает на норвежскую политику.

«Официальная норвежская позиция настолько негативна, что она просто отпугивает всех и каждого», — говорит Берге. Он считает, что именно это — важнейшая причина того, что так мало фирм делают ставку на сотрудничество с Россией, хотя есть и другие причины.

Его мнение разделяет и директор регионального отделения Союза предпринимателей Норвегии (NHO) в губернии Ругаланд. Симонсен раньше был финансовым директором в компании, занимающейся нефтяными технологиями, для них делать ставку на Россию было просто немыслимым из-за политического риска.

«Если бы со стороны норвежского государства поддержки было больше, вполне возможно, что мы думали бы иначе. Но на собственном опыте мы знаем, что гораздо проще было получить помощь в Абердине и США.

«Поддержка со стороны государства важна»

Симонсен считает вполне естественным, что норвежские власти должны помочь в налаживании сотрудничества с Россией.

«Норвежские власти должны помочь. Необходимо наладить сотрудничество в создании инфраструктуры, которая облегчит дальнейшую добычу, в том числе и в Баренцевом море», — считает Симонсен.

В электронном письме в адрес компании NRK Министерство иностранных дел пишет, что отношения между Норвегией и Россией развиваются успешно. Советник по связям с общественностью Рюне Бьостад (Rune Bjåstad) пишет также, что запретительные меры необходимы в качестве реакции на нарушение Россией основополагающих международных норм.

«Меры носят целенаправленный и ограниченный характер и не направлены против экономического сотрудничества с Россией в целом. Самый большой урон экономическому сотрудничеству между двумя странами наносит российское эмбарго на поставки норвежской рыбы и морепродуктов», — подчеркивает Бьостад.

Источник

Вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин назвал строительство судоверфи в Приморье одной из самых значимых строек в стране, которая позволит реализовать планы по освоению Арктики.

"Общее впечатление – стройка развернута в полный рост, стройка большая, грандиозная. Поскольку члены коллегии комиссии только что вернулись с космодрома Восточный, можно сравнить две самые, я считаю, крупные стройки, которые связаны с новой технической основой для двух крупнейших отраслей – ракетной промышленности и судостроения. Задача наша – понятная. То, что мы называем условно замещение, здесь мы видим даже в более широком смысле — создание крупнейшего в регионе судостроительного завода", — сказал Рогозин на совещании в рамках визита на ДВЗ "Звезда" в Большом Камне.

По его словам, речь идет, в частности, о создании газовозов арктического класса, судов обеспечения.

"Чтобы более не выводить значительных средств из страны, которые ранее вытекали на корейские и другие верфи. Поэтому сегодня это некая передвижка, которая связана с разработкой шельфа и… позволит реализовать великие планы по Арктике," — отметил Рогозин.

По поручению президента РФ консорциум компаний "Роснефти" и "Газпромбанка" в лице совместного предприятия ЗАО "Современные Технологии Судостроения" (ЗАО "СТС") создает на Дальнем Востоке промышленный и судостроительный кластер на базе ОАО "Дальневосточный центр судостроения и судоремонта" (ДЦСС), ядром которого станет новый судостроительный комплекс "Звезда" в городе Большой Камень.

С 1 февраля правительство РФ утвердило создание третьей в Приморье территории опережающего развития — ТОР "Большой Камень".

Источник

Якутия претендует на создание опорной зоны в арктической зоне республики, сообщается на сайте главы региона Егора Борисова в понедельник.

С идеей создания Северо-Якутской опорной зоны развития Арктики Е.Борисов выступил на конференции по экономическому развитию Арктики на XX Петербургском международном экономическом форуме.

Панельная сессия была ориентирована на поиск новых идей и решений в сфере эффективного управления арктическими территориями, использования их потенциала для привлечения инвестиций.

Дискуссия была проведена в рамках предстоящей корректировки программы "Социально-экономическое развитие Арктической зоны РФ", где основным подходом к развитию Арктики должно стать создание опорных зоны.

По мнению главы республики, Якутия является самой удобной стартовой площадкой для этого. Регион богат минерально-сырьевыми ресурсами — от углеводородов до твердых полезных ископаемых. Вместе с тем, освоение этих месторождений следует вести грамотно и последовательно, с учетом уникальных особенностей Арктической зоны.

"Когда мы говорим о Якутии, об Арктике, то должны понимать, что это, прежде всего, огромный энергоресурсный резерв. Четверть мировых запасов нефти и газа находится здесь. Это основа энергетической безопасности России на многие годы вперед", — отметил лидер Якутии в своем выступлении.

По словам Е.Борисова, в Арктической зоне республики располагаются шельфовые месторождения нефти и газа, месторождения в береговой части Северного Ледовитого океана, залежи углей высокого качества в Булунском районе с запасами в несколько миллиардов тонн, и золоторудные месторождения, включая Кючус в Верхоянском районе, сопоставимый по запасам со знаменитым Нежданинским месторождением.

Источник