Семь лет испанский журналист Рикардо Маркина Монтаньяна добивался разрешения приехать в Норильск. В рудную кладовую до сих пор пускают не всех и не всегда.
«Этот город закрыт для иностранцев – так было при Советском Союзе, так же дело обстоит и сейчас, хотя времена шпионов в черных плащах ушли в историю, а на фотографиях со спутника, доступных в Интернете, можно ясно разглядеть любые детали. Но чтобы попасть в Норильск, нужно, чтобы тебя туда сначала пригласили, а потом твою кандидатуру одобрили в ФСБ», – написал Монтаньяна в своем материале для «ИноСМИ». Повод покрасоваться перед иностранными журналистами наконец нашелся – 27 июня Рикардо снял последнюю выплавку никелевого файнштейна на заводе, с которого когда-то начался сам Норильск и который превращал этот северный город в один из самых грязных на планете. По версии американского экологического фонда Blacksmith Institute, Норильск входит в десятку самых загрязненных городов мира, вместе с Пекином и Чернобылем.
Теперь у экологов претензий к «Норникелю» должно быть меньше. Но причины закрытия производства лежат не только и не столько в экологической плоскости: экономически выгоднее закрыть завод, чем модернизировать, ведь за расходование средств нужно держать ответ перед армией акционеров и отчитываться о снижении издержек на фоне мирового падения цен на никель. Кроме того, для консервации производства нашлись бюджетные деньги – 11 млрд руб., – которые по решению ведомства Алексея Улюкаева были не выплачены «Норникелем» в виде экспортных пошлин за два с лишним года.
В городе N
«Принципиально и технологически мы давно были готовы закрыть Никелевый завод», – утверждает директор Заполярного филиала «Норникеля» Александр Рюмин. Фактически обещание закрыть грязное производство, которое вырабатывало, помимо почти 100% российского никеля, еще и 400 000 т серных загрязнений, стало фирменным «Карфаген должен быть разрушен» в речах всех топ-менеджеров на протяжении последнего десятка лет. Почему это не сделали раньше? «Видимо, у прежнего руководства позывов, внешних факторов не хватало», – считает Александр Рюмин. У Владимира Потанина они нашлись. Три года назад, вскоре после того, как он занял пост гендиректора группы компаний (что символизировало окончание разногласий между ним и вторым крупнейшим акционером – Олегом Дерипаской), было принято решение все-таки разрушить этот условный Карфаген. Для перехода к решительным действиям требовалась политическая воля. Закрытие накануне 75-летия первого предприятия Норильска – серьезный социальный и имиджевый шаг. А главное – на это требовались деньги.
«Благодаря» экологическим проблемам в Арктическом регионе, которые сам же завод и плодил, владельцам «Норникеля» удалось добиться обнуления экспортных пошлин на нелегированный никель и медные катоды в 2014 г., в то время, как правила вступления в ВТО требовали сделать это только в августе 2016 г. В обмен компания заключила соглашение с российским правительством и руководством Красноярского края, что к сентябрю 2016 г. завод будет остановлен. По сообщению Александра Рюмина, сэкономить на пошлинах удалось 11 млрд руб. – их и пустили на ускоренное закрытие завода. Последнюю выплавку никеля сделали публичной – 27 июня в плавильном цехе предприятия были вылиты из конвертера последние 54 т никеля в файнштейне и все рудно-термические печи перестали работать. А в обжиговом цехе выплавили последние 100 анодов – около 35 т металла. Плавильный и обжиговый цеха закончили работу вслед за агломерационным. Полностью производство на заводе, который начал свою работу в 1942 г., будет остановлено в сентябре 2016 г. – тогда должны быть закрыты хлорно-кобальтовый цех и цех электролиза никеля; до конца года будут свернуты и непроизводственные подразделения. Проект окончательного закрытия актива готовит институт «Гипроникель». Александр Рюмин отметил, что оборудование завода устарело, фонды изношены и требовали существенных финансовых затрат на поддержание в удовлетворительном состоянии. «Я думаю, около 5 млрд руб., может, даже больше, потому что демонтировать оборудование из титана, нержавейки денег стоит», – оценил он возможные дополнительные затраты в будущем на окончательное закрытие всех зданий завода.
Никто не верил
В том, что завод все-таки закроют, его работники сомневались до последнего: слишком долго и много об этом говорили. А потом, что легко предсказуемо, заволновались, даже Путину письмо написали, вопрошая о своей будущей судьбе.
«Такого масштабного и сложного закрытия никогда еще не было, и опыта подобной работы у нас не было, – рассказывает Андрей Гришин, заместитель директора по персоналу Заполярного филиала компании. – Думали, что 80% работников никелевого завода захотят уехать на материк. Провели опрос. Оказалось, 85% хотят остаться в Норильске. Разработали договор, в котором были предусмотрены разные варианты: перевод на другие предприятия, новая специализация и смена профессии, компенсации для тех, кто все же захочет уехать…» В компании почти год проводили собрания – объясняли, убеждали, – но люди не верили, что никелевый завод действительно закроют, и подписывать договор отказывались. «Перелом произошел за четыре месяца до закрытия. Сегодня договор уже подписали более 1600 человек», – говорит Андрей Гришин.
2500 сотрудникам предприятия предложили перейти на металлургические заводы, обогатительные фабрики и другие подразделения заполярного филиала или в дочерние компании «Норникеля». С учетом того, что ежегодная текучка кадров в заполярном филиале – 3000–4000 человек, трудоустроить работников закрытого завода можно. В итоге уехать решились 560 человек. Специально для них была создана программа «Ветераны металлургического производства», выплачивается по 10–12 окладов. На переобучение и переезд сотрудников было выделено 4 млрд руб.
Слишком много никеля
Производство не прекращают совсем, а переносят на другие мощности: специально для этого в течение двух лет проводилась реконструкция на Надеждинском металлургическом комбинате, который теперь готов принять 2,5 млн т никельсодержащего сырья в год. Таким образом, в заполярном филиале будет производиться полуфабрикат – файнштейн, который для дальнейшей переработки станет отправляться водным путем (для этого у «Норникеля» есть свой флот) на Кольскую ГМК.
Никелевый файнштейн уже ждут на одном из старейших подразделений Мончегорской промплощадки – в цехе электролиза никеля №1 (ЦЭН-1) Кольской ГМК. Несколько лет назад он был законсервирован, но в 2015 г. производство в ЦЭН-1 возобновилось. Одна из основных задач реконструированного цеха – компенсировать выпавшие мощности.
Руководство группы компаний обещает, что производство сохранится в прежнем объеме. Хотя снижение сейчас выглядит предпочтительнее: весной в «Норильском никеле» заявляли, что производство никеля во всем мире должно быть снижено на 75%, чтобы стабилизировать цены на готовую продукцию.
Цены на никель падали весь последний год и уменьшились в общей сложности на 40%. Как говорил бывший исполнительный директор горно-металлургической компании Павел Федоров, для восстановления ценового уровня, при котором металлургические предприятия будут рентабельными, необходимо оставить в работе лишь четверть задействованных на сегодня производственных мощностей.
В марте тонна никеля на бирже стоила $8700–8800, из-за чего большинство никелепроизводящих предприятий мира зафиксировало убытки. У «Норильского никеля» прибыльность сохранилась, но у него больше возможностей для диверсификации, чем у тех же китайских металлургических комбинатов. На долю «Норникеля» на российском рынке приходится 100% платины, 95% кобальта и 55% меди.
Хорошие перспективы металлургического концерна подтверждает интерес иностранных инвесторов, что отчасти связано с тем, что данная российская компания не попала в санкционные списки. В конце 2015 г. «Норникель» разместил семилетние облигации на евробонды в сумме $1 млрд под 6,6% годовых, что обеспечило металлургическому холдингу звание крупнейшего российского промышленного эмитента года. Спрос на ценные бумаги компании в сумме превысил $4 млрд. Большая часть евробондов отошла английским и американским инвесткомпаниям: американцы приобрели 34% евробондов, англичане – 30%, инвесторы из других европейских стран – 26%, а россияне – только 9%. «Российские евробонды хорошо торгуются, таких доходностей нигде в мире больше нет. Мы видим спрос как со стороны портфельных инвесторов, так и со стороны хедж-фондов, которые готовы купить бумаги на первой волне и заработать прибыль на этом», – комментирует руководитель управления рынков долгового капитала компании «ВТБ капитал» Андрей Соловьев.
С запахом серы
«Норильский никель» строит смелые инвестиционные планы – до 2018 г. в развитие активов будет вложено более $6 млрд, в том числе $900 млн – в строительство в Забайкалье Быстринского ГОКа. К 2020 г. «Норникель» нарастит производство меди, никеля и металлов платиновой группы. «Компания стабильно развивается и выходит на новые рынки сбыта, что создает условие для расширения производства и создания новых рабочих мест», – отметил вице-президент по стратегии «Норильского никеля» Сергей Дубовицкий. По его словам, компания намерена перенести конвертирование и анодную плавку с медного завода, который расположен, как и Никелевый завод, в центре города Норильска, на Надеждинский завод.
Закрытие Никелевого завода и реконфигурация медного производства позволят, по подсчетам специалистов «Норильского никеля», сократить выбросы диоксида серы в регионе на 15%, до 1,5 млн т в год, а в жилых районах – до 30–35%.
Александр Рюмин рассказал, что «Норникель» развивает проект переработки отходящих серных газов, единый для металлургических предприятий Норильска на базе Надеждинского завода. «С советских времен нам остались технология производства никеля и серный цех. В мире металлургии мало кто получает серу – это другая отрасль. Есть технология получения серной кислоты, но нам это неудобно, ведь ее нужно будет доставлять потом на материк. Вот мы и решили получать чистую серу из газа, повышая его концентрацию», – рассказывает он. Хотя серный проект для компании непрофильный, экология заставляет заниматься им. На Надеждинском металлургическом заводе еще на этапе строительства была предусмотрена возможность получения серы. Однако цех, сделанный финнами, был закрыт – очень затратным и неэффективным оказалось производство. Технология, которую планируют применять сейчас— тоже импортная. Внедрена она будет не в силу прибыльности, а из-за пересмотра отношения к окружающей среде.
В этом году завершается рабочее проектирование, а в следующем году начнется стройка. Вложения составят около $ 2 млрд. После реализации проекта, к 2020 г., объем производства серы достигнет 800 000 т, сейчас в Норильске ее производят около 150 000 т. Спрос на эту химическую продукцию волатильный, конкуренция большая. Но так уж выходит, что получение металлов без серного производства сегодня невозможно.
Опытный образец
История никелевого завода в Норильске, который активно экспулатировали, несмотря на его ветхость (в прошлом году он выдал 97 000 т никеля), отражает общую ситуацию в металлургической отрасли и в промышленности в целом. Советское производственное наследие истощило себя. Практика строительства городов рядом с промышленными мощностями являлась губительной для жителей этих городов, экономика была выше экологии.
Чиновники и сейчас прежде всего отмечают, что экономического ущерба закрытие Никелевого завода не принесет. «Были внесены структурные изменения в производственные планы компании, чтобы налоговые поступления в бюджет края не снизились. В частности, наращивается производство руды. Еще раз подчеркну, что негативных последствий ни для сотрудников завода, ни для экономики и бюджета края этот проект не принес. Напротив, мы прогнозируем существенное оздоровление экологической обстановки в Норильске», – отмечает губернатор Красноярского края Виктор Толоконский.
Но экологи задают вопрос: кто возместит ущерб, уже нанесенный природе? Еще в советское время предприятию выписывались миллионные штрафы за гибель тайги и загрязнение Арктики. В Сибирском отделении РАМН посчитали, что работа этого металлургического предприятия несла серьезную угрозу биосфере планеты в целом. Кроме того, все сильнее стал слышен голос Норвегии и Канады, которые обвиняли «Норильский никель» в «химических бомбардировках»: облака диоксида серы легко преодолевали водные преграды.
Сейчас закрытие одного из самых грязных заводов позволяет компании и властям в обоюдных интересах проводить широкую информационную кампанию. Проект остановки производства, по словам гендиректора ГМК «Норильский никель» Владимира Потанина, является «хорошим примером частно-государственного партнерства». Как отметил министр экономического развития Алексей Улюкаев, этот проект пилотный, и если он окажется успешным, такого рода проекты правительство «будет тиражировать для блага развития нашей страны».
