Считается, что представители коренных народов занимаются исключительно традиционными промыслами. О том, где действительно работают аборигены и какой у них бизнес, «Лента.ру» поговорила с этноэкспертом, доктором исторических наук, ведущим научным сотрудником Института этнологии и антропологии имени Н.Н. Миклухо-Маклая РАН Натальей Новиковой.
«Лента.ру»: Остаются ли на сегодняшний день традиционные промыслы основной сферой деятельности коренных малочисленных народов Севера?
Новикова: Нет, так говорить нельзя. Во многих регионах уже просто нет возможности ими заниматься — и ресурсов столько нет, и города, построенные там, рассчитаны на другой род деятельности. Сфера традиционного природопользования значительно сузилась. У аборигенов появились другие занятия. Например, этнотуризм, изготовление сувениров, декоративно-прикладное искусство.
Распространена ли среди них безработица?
У меня нет данных по всем регионам, но там, где я работала (Западная Сибирь и Сахалин) официальная безработица небольшая. В то же время есть такое явление, как самозанятость. Например, оленеводы-частники официально нигде не работают, но тем не менее содержат свои семьи и обустраивают территорию Арктики, потому что другого постоянного населения там нет.
Как оформлены их отношения с государством? Они платят налоги?
Если отношения не оформлены, то налоги не платят. А за что они должны платить?
Они же осуществляют какую-то трудовую деятельность и получают от нее прибыль.
Но им государство не дает абсолютно ничего. Они сами обеспечивают себя домом — чумом, транспортом — оленями. У них в тундре нет дорог, больниц, школ, магазинов — за что им платить? Да и не все могут продавать плоды своей деятельности. Зачастую все, что получают от природы, они съедают.
То есть большинство все же до сих пор ведет кочевой образ жизни?
Нет, не большинство. Есть такие народы, как, например, ненцы, их примерно 40 тысяч. Из них около 18 тысяч — кочевники, те, кто занимаются оленеводством. Изначально их хозяйство отличалось комплексным характером, ведь никто не мог себя прокормить чем-то одним. В этот сезон они занимались одним родом деятельности, в следующий — другим. Сегодня представители этих народностей могут частично работать на каком-либо предприятии, но рабочих мест на Севере очень мало.
Многие говорят, что среди коренных народов Севера, ведущих оседлый образ жизни, распространено пьянство…
Это сложная проблема. Что, в Москве и Подмосковье нет алкоголиков? По поводу перехода к оседлому образу жизни приведу пример Ямало-Ненецкого округа, в котором я проводила свои исследования. Сейчас в тундре построено много предприятий. Часть пастбищ занята под промышленность, проложена железная дорога. Те, кто приезжают туда работать, мусорят так же, как привыкли в городах, а в тундре это никто не убирает. Бытовые отходы — основной источник загрязнения. Таким образом, часть территорий традиционного природопользования выведена из оборота.
Есть ли среди представителей коренных народов Севера успешные предприниматели?
Да. Предпринимательство вообще — большая ответственность и риск, которые на себя не каждый готов взять. Но такие люди есть, хотя конкурировать на общем рынке они могут, только если очень хорошо знают свое дело.
Например, на Сахалине есть завод, основанный представителями коренных народов, — Национальная хозяйственная артель «Абориген». Они осуществляют заморозку рыбы, выпускают икру. Там работает около ста человек. Они не могут обеспечивать рабочие места круглый год, но сезонно нанимают рыбаков, а также у других общин и хозяйств принимают рыбу. Правда, к сожалению, на Сахалине уже четвертый год нет рыбы.
С чем это связано? Всю выловили?
Вероятно, да. Есть разные мнения, но большинство экологов и рыбаков считают, что это произошло из-за хищнического вылова рыбы. Надо дать отдохнуть Охотскому морю, но это не получается, в рыбную ловлю уже вложены огромные деньги.
Это один пример. Есть другие?
Предприниматели есть у оленеводов. Этим бизнесом занимаются в основном образованные мужчины, хорошо знающие эту сферу. Я беседовала с одним таким человеком, который, получив кредит, построил убойный пункт, куда другие оленеводы сдают животных на мясо, а он продает продукт. Мясо оленя ценится, оно может идти и за границу.
Сувениры — тоже хороший бизнес. В этом году сахалинские мастера ездили на европейскую выставку в Будапешт, где они не только представляли свою культуру, но и учились продавать, рекламировать собственную продукцию.
В своем исследовании 2006 года вы отмечали перспективность государственных программ, направленных на поддержку общин аборигенов Севера. Сейчас уже можно говорить об их успехе или провале?
Все в процессе. Но катастрофически сокращается финансирование, видимо, в результате финансового кризиса в стране. Если говорить о программах стимуляции занятости, они реализуются успешно, а вот с поддержкой предпринимательства сложнее. На мой взгляд, эта деятельность предполагает личную ответственность. А когда люди получают грант на год, им надо отчитаться до этого срока, и они даже не могут деньги оставить на следующий, им приходится все потратить.
Вот на Сахалине, скажем, есть компания «Сахалин Энерджи», выделяющая гранты на развитие бизнеса. Аборигены должны какую-то часть вложить сами, а потом им добавляет эта фирма, и они могут на полученные средства купить, скажем, технику. Мне кажется, это более конструктивный подход, чем когда этим целиком заведует государство.
На Ямале, например, муниципалитет однажды закупил для местных жителей какую-то технику, самую дешевую. Все потом эту технику сдавали назад — она вообще не работала. Лучше бы им дали природные ресурсы, промысловые квоты, участки, корабли, оборудование. А в результате на аукцион приходит компания и выигрывает эти квоты. Лидеры коренных народов постоянно говорят о необходимости прекращения аукционного подхода. Аборигенам нужны эти ресурсы, а не квоты на пропитание.
