Для меня является большой честью, что мы, люди, которым довелось жить на Крайнем Севере, можем использовать опыт своих предшественников, чье упорство и дух независимости сделали возможным заселение этой части страны, невзирая на тяготы, с которыми им пришлось столкнуться. Их упорство всегда придавало мне сил во время моего пребывания мэром Лонгйира.
Переехав на Шпицберген, я была просто ошеломлена жизненным опытом живущих здесь людей. Я посчитала необходимым сделать все, чтобы этот потенциал заслужил больше внимания в национальном масштабе. Учитывая все возрастающее внимание к Крайнему Северу, я выбрала для этого наиболее удачный момент.
Не секрет, что Шпицберген долгое время (слишком долгое, я бы сказала) упоминался преимущественно в связи с добычей угля. Это совершенно не способствовало развитию Крайнего Севера и создало ситуацию, в которой бюрократическая система могла отклонить любые инициативы, выдвигаемые политиками для решения этой проблемы.
Одной из отличительных черт северных обществ считается то, что эксперты называют «стратегией преодоления трудностей». Это означает, что мы всегда больше говорили о своей почти удивительной способности к выживанию на Крайнем Севере, чем о том уникальном наборе навыков, которые требуются для выживания.
Мы не просто выживаем — мы процветаем.
Когда в 2013 году Канада заняла место председателя Арктического совета, ее представители начали использовать термин «северяне» в отношении живущих в Арктике людей. Этот термин отражает уровень развития общества, который, согласно моему видению, является необходимым для будущего Севера. И сейчас я тоже регулярно его использую.
Если мы хотим построить новую Арктику, мы должны сосредоточиться на нашем обществе, возможностях и навыках, которыми мы обладаем.
Это то, о чем представитель журнала The Economist, хотя и в несколько пессимистичном ключе, говорил в марте на своем Арктическом саммите — 2015 (мероприятии, на которое я была приглашена для выступления), отвечая на вопрос «Не инвестировано ли в Арктику больше, чем она сможет дать?».
По мнению The Economist, существуют три движущие силы развития Арктики. Первая — это огромные объемы энергетических ресурсов, которые будет проще осваивать с повышением температуры на планете и уменьшением ледникового покрова. По оценкам Геологической службы США, 25 % мировых неразведанных запасов нефти и газа располагаются под континентальным шельфом в Арктике.
Второй движущей силой является тот факт, что Северный морской путь примерно на четверть сокращает путь между Шанхаем и Роттердамом и уменьшает время плавания на две недели. Владимир Путин — один из тех людей, которые верят, что однажды Северный морской путь сможет заменить Суэцкий канал в качестве основного навигационного пути между Азией и Европой.
Третья движущая сила заключается в том, что Арктика может послужить моделью международного сотрудничества. Восемь арктических стран согласились придерживаться Конвенции ООН по морскому праву или соглашений Арктического совета в случае возникновения разногласий по этому региону. Ничто так не подчеркивает заинтересованность мирового сообщества в Арктике, как количество азиатских государств, жаждущих упрочить здесь свои позиции. Китаю, Индии и Сингапуру был предоставлен статус наблюдателей в Арктическом совете в 2013 году. Я лично говорила о Лонгйире в ходе конференции «Северный полярный круг» (Arctic Circle), на которой я сидела рядом с представителями таких далеких от Арктики стран, как Сингапур и Япония.
Я не хочу сказать, что этих движущих сил не существует, но, как мне кажется, The Economist и остальные упустили из вида наиболее важную из них. Движущей силой, которая делает любое развитие возможным, является развитие общества. Вопрос, который мы должны себе задать, звучит так: каким образом мы можем построить арктические сообщества, которые смогут в полной мере реализовать арктический потенциал и способствовать его дальнейшему развитию?
Когда адмиралу Робертк Дж. Пэппу, специальному представителю Государственного департамента США по вопросам Арктики, задали вопрос, почему мы сейчас уделяем такое большое внимание Арктике, когда у нас есть множество других проблем, которыми мы могли бы заняться, он ответил следующим образом: «Когда Джон Кеннеди был президентом, ему приходилось решать множество трудных задач. Тем не менее он поставил долгосрочную цель: отправить американцев на Луну. Сегодня мы оглядываемся назад и видим, каким мудрым было это решение, учитывая научные прорывы, к которым оно привело. Освоение Арктики является не менее важной целью, поскольку оно научит нас многим вещам, которые в будущем принесут людям пользу».
В мировом масштабе Арктика не потеряла ни своего значения, ни своей актуальности. Движущие силы роста, которые сообщества, проживающие в этом регионе, могут создавать самостоятельно и которые могут показаться незначительными на фоне еще более грандиозных планов, требуют сочетания научного и технологического развития с возможностью удовлетворения мировой потребности в ресурсах.
Имеет ли что-либо из этого значение для Шпицбергена? И через что, собственно, мы пытаемся прорваться? Разумеется, значение это имеет, поскольку сейчас мы находимся на пороге прорыва в наших национальных дебатах по поводу того, что же значит для нас Шпицберген, а не просто продолжаем со стороны слушать споры по поводу угля. Все это показывает, что наши холодные земли все еще могут задать жару. Шпицберген и Лонгйир являются для Норвегии источником опыта и навыков, которые необходимы ей, чтобы быть в центре арктического развития.
История Шпицбергена — это история коммерческого развития. Наша политика на Крайнем Севере не предполагала ожидания помощи со стороны. Вместо этого мы решили сами показать другим, что мы можем самостоятельно сделать на местном, региональном, национальном и международном уровне.
Как общественное развитие может помочь нам использовать возможности, которые дает Арктика? Возьмем Шпицберген в качестве примера. Шпицбергенский трактат обязывает Норвегию заботиться о местной окружающей среде. Он требует от нас действовать решительно и рационально в таких областях, как добыча природных ресурсов, гляциология и арктическая биология. Необходимость развития туристической отрасли и иной торгово-промышленной деятельности, создания инфраструктуры и развития нашего общества в рамках одного из самых жестких природоохранных законодательств в мире представляет для нас вызов.
Лонгйир — состоявшийся центр торговли и обучения, является высокоразвитым населенным пунктом, расположенным на 78-й параллели северной широты, и уже поэтому обладает большим опытом работы в Арктике. И это обстоятельство окажется важным для тех, кто захочет воспользоваться преимуществом экономических возможностей, предлагаемых регионом, и не в последнюю очередь для тех, кто хочет остаться здесь надолго.
Инфраструктура, логистика и безопасность имеют ключевое значение для работы в Арктике. На Шпицбергене мы совершенствуем портовую инфраструктуру для использования имеющихся возможностей морского судоходства, проведения поисково-спасательных операций, туризма, промышленного развития, проведения исследований и обучения.
Для нас здесь имеется огромный потенциал для получения преимущества в таких областях, как поисково-спасательные операции, технологии, логистика и инфраструктура. После того как мы отработаем эти навыки у себя дома, их можно будет применять в любом уголке Арктики. Например, сто лет работы в угольных шахтах научили нас проверять оборудование и контролировать его качество, а также развивать другие технологии горных работ.
С увеличением масштабов судоходства и шельфового бурения в Арктике пришла необходимость совершенствования технологий и строительства исследовательских лабораторий, которые можно будет использовать в случае разлива нефти в ледяных водах, вдоль отмелей и других прибрежных участков. У нас есть весь необходимый опыт, понимание и правильное местоположение для того, чтобы рационально использовать все имеющиеся на Шпицбергене возможности.
В Лонгйире есть инфраструктура, которую можно использовать для наблюдения за окружающей средой в море. Кроме того, на Шпицбергене расположены установки, принимающие данные со спутников, наблюдающих как за Землей, так и за космическим пространством.
Все возрастающие внимание к Крайнему Северу и месту Лонгйира в нем как в национальном, так и в международном плане еще было в новинку, когда мэр этого города начала заявлять свою твердую позицию. С тех пор наша общая работа на месте объединила нас и позволила нам сформулировать как и почему это должно быть сделано, а также понять, что здесь, на Крайнем Севере, мы в состоянии сделать то, что от нас требуется.
Мы пришли к пониманию того, на что мы способны, и накопленный нами опыт станет основой, на которой мы построим будущее для нас самих, для Норвегии и для Арктики в целом.
Люди Крайнего Севера не просто выживают. Мы понимаем, что обладаем уникальным опытом, связанным с нашей историей в Арктике, и именно это дает нам уверенность в своих силах, невероятный потенциал для развития, который мы стремимся активно претворять в жизнь, и привлекает к нам внимание внутри страны и за ее пределами.
Сегодня мы наконец-то говорим о роли Норвегии в развитии Арктики. И это произошло потому, что мы заложили необходимый фундамент, мы совершили прорыв. Мы показали, что дальнейшее развитие общества и потенциала, которым оно обладает, чрезвычайно благотворно, и мы также показали, что все это возможно в Лонгйире.
Я уверена, что это окажет огромное влияние на международное развитие Арктики. И я собираюсь продолжать работать, опираясь на достижения тех, кто был до меня.
