Мы продолжаем беседу об итогах 2016 года в российской Арктике, начатую в материалах «Российская Арктика в 2016 году. Развитие Мурманского транспортного узла» и «Российская Арктика в 2016 году. Развитие портов Северного морского пути» с автором нашего журнала, членом Совета по Арктике и Антарктике при Совете Федерации Михаилом Жуковым.
Михаил Андреевич, Совет по Арктике и Антарктике при Совете Федерации на заседании 26 января представил план своей работы на 2017 год, предусматривающий рассмотрение проекта федерального закона «О развитии Арктической зоны Российской Федерации» только в июне текущего года. Почему учет замечаний Совета, сделанных в ноябре 2016 года, так затягивается?
Мы уже говорили о проблемах Арктической зоны Российской Федерации (АЗРФ), о законопроекте и его обсуждении. Работа над ним идет в закрытом режиме. Единственное содержательное положение законопроекта — опорные зоны развития, и по результатам обсуждения в ноябре 2016 года ничего значимого, требующего углубленной проработки, дополнительно включать не собирались. Формирование опорных зон развития предусматривается решениями Правительства России, и это отдельное направление деятельности. Никаких инструментов снижения внеэкономических издержек и выравнивания конкурентных условий, как это делается в других арктических государствах, не планируется. Заместитель Министра экономического развития Александр Цыбульский называет их механизмами льготирования с некоторой негативной коннотацией. Пока не ясно, зачем для доработки коротенького по объему текста законопроекта потребовалось полгода. В норме необходима одна, максимум две недели на доработку текста и два, ну три месяца максимум на межведомственное согласование уже в принципе согласованного текста.
Минэкономразвития России декларирует новаторство опорных зон развития. Что вы скажете?
Это и так, и не так. Это — новаторство в том смысле, что произошел возврат к советской практике территориального развития, в течение четверти века проклинаемый и анафемствуемый. Это не просто новаторство. Это — революция, точнее — настоящая идейная контрреволюция, на которую пошло ведомство, которое теоретически обязано блюсти чистоту радикальной рыночной идеологии. Конечно и я, и мои коллеги решительно приветствуем этот шаг. Еще буквально вчера понятие «территориально-производственный комплекс» (ТПК) категорически вымарывалось из документов, а специалисты, обученные их проектированию и мыслящие этими категориями, изгонялись из профессии как идеологически опасные и профнепригодные с позиции «эффективного менеджмента».
А теперь?
А теперь заместитель Министра экономического развития Александр Цыбульский прямо говорит, что опорные зоны развития суть аналог ТПК.
Почему специалисты, обученные проектированию ТПК и мыслящие этими категориями, изгонялись из профессии как профнепригодные?
На географическом факультете МГУ, который я закончил можно сказать в разгар «брежневского застоя» (бывшего временем активнейшего освоения Севера и Арктики), нас готовили именно как специалистов по проектированию ТПК, знающих не только свою узкую специализацию, но и способных хорошо понимать всех смежников по всему кругу деятельности в рамках такого проектирования. Так, физикогеографы подробно изучали экономическую географию страны и мира, а экономикогеографы подробно знакомились со всеми отраслями физической географии, особенно с географией природных ресурсов. И физикогеографы, и экономикогеографы прослушали 3 курса геологии на Геологическом факультете МГУ, а физикогеографы еще и продолжали изучать различные аспекты геологии далее. Такое комплексное, широкоохватное образование с позиции требований к проектированию ТПК мало где давалось. Но экономическую географию макрорегионов и стран (а это суть макроэкономика) мы изучали в ее материальном выражении (то, что Линдон Ларуш именует физической экономикой). «Эффективные менеджеры» физической экономики, как правило, не знают практически совсем и тут мы для них очень опасные конкуренты в сфере предметных компетенций. Единственный инструмент, которым они оперируют — денежные потоки. Но при таком подходе возникает серия технических, идеологических и психологических проблем.
В чем их существо?
Главная и идеологическая, и практическая проблема — определение содержания понятия «эффективность»: для кого именно эффективность, в чем собственно эффективность. Анализ экономической практики показывает, что эффективность с точки зрения частных финансов часто является противоположностью хозяйственной эффективности в интересах социума. Достижение краткосрочной финансовой эффективности часто осуществляется посредством действий, крайне неэффективных с точки зрения экономии нефинансовых ресурсов: материальных, интеллектуальных, человеческих. В этой логике было порезано на металл очень большое количество сложных и уникальных производств. Бесценные архивы НИИ и конструкторских бюро, часто с совсекретными документами, передавались нашим западным конкурентам или просто выкидывались на помойку. Для конкретных персон, которые понятия не имели, что делать с вновь обретенным имуществом и экстренно очищавшим от него и работавших на нем людей здания и земельные участки, все это было крайне эффективно.
Это истории девяностых годов.
Не только. Это целая идеология преферентной оценки текущей краткосрочной эффективности по чисто финансовым показателям с игнорированием всех остальных аспектов социального и государственного интереса, интереса дня завтрашнего и послезавтрашнего. Например, Цыбульский говорит об отказе ключевых участников многих амбициозных проектов от своих обязательств в рамках частно-государственного партнерства и государство, выполнявшее свои обязательства в части инфраструктурного обеспечения проекта, просто омертвляло свои средства. В этой связи Цыбульский ставит вопрос о необходимости использования инструмента «безотзывных обязательств».
С чем это связано?
Проектирование и создание ТПК нацелено на долгосрочную хозяйственную эффективность в интересах социума в преимущественно низкомаржинальных сферах деятельности, где сливки высокой маржинальности будут снимать только отдельные участники, оперирующие с востребованными рынками ресурсами. Все же остальные в хозяйственных цепочках будут с известным напряжением сводить дебит с кредитом, в том числе из-за высоких и никак не компенсируемых в России внеэкономических издержек «северного удорожания». Соответственно во многих случаях это будет противоречить интересам частной финансовой эффективности конкретного момента для конкретной персоны. Это как противоречие индустриальной и постиндустриальной экономики, которая в своем дистиллированном виде является экономикой фондового рынка, деривативов и финансовых пузырей. Оборот в системе деньги — бумаги — деньги значительно быстрее, а норма прибыли выше, чем в сложной, тяжелой и затратной «физической экономике» реального производства, в котором еще и разбираться необходимо. Эффективно с точки зрения «эффективного менеджмента» быстро высвободить деньги из этой нудной и совершенно непонятной гуманитарному сознанию «тягомотины», и быстро перенаправить их на рынки финансов или ценных бумаг.
Но разве целевое программирование не дает необходимого опыта.
Ни целевое программирование, ни индикативное планирование его не дает. Сравните пакет документов любой целевой или государственной программы и пакет документов хотя бы единичного ресурсного проекта. Вы увидите, что это просто не сопоставимо. А теперь представьте себе пакет документов большой суммы взаимоувязанных в единую систему экономических и социальных проектов. Этим занимались специализированные проектные институты, причем по одному проекту сразу несколько. Проектированием производств занимались специализированные НИИ, путей сообщения — транспортники, энергообеспечением — энергетики, расселением — ГИПРОГОРы, охраной природы — РАН и разнообразные НИИ охраны природы. Но были и организации-сборщики, сотрудники которых были способны удерживать все в голове и правильно, а не наугад комбинировать в единую систему весь комплекс проектов. Этому и учили на географических факультетах университетов в эпоху социализма. По крайней мере, в МГУ тогда было так.
А кто сейчас может?
Есть пока еще люди, хотя они уже один за другим отходят от активной деятельности. Например, это Вячеслав Анатольевич Штыров. Знаете, как его за глаза называли в период работы в Якутии?
Как?
Последний директор Дальстроя. Он прошел эту школу снизу доверху, а большинство нынешних управленцев про Дальстрой знают только из нового фильма «Территория». Существуют инженеры-проектировщики и инженеры-эксплуатационщики. Среди последних бывают такие специалисты, которые знают все сильные и слабые стороны объектов эксплуатации настолько глубоко, что сами способны их развивать и совершенствовать. Если они попадут в команду проектировщиков, они не только в ней не потеряются, но и окажутся очень полезными и важными ее членами. Конечно, они не смогут заменить собой людей в ряде важных специализаций, например материаловедов, технологов или разработчиков проектной документации. Но потому проектирование и осуществляют команды. Аналогично и с проектированием ТПК. Штыров был их эксплуатационщиком на разных уровнях управления вплоть до уровня Республики Саха (Якутия), в границах которой и Южно-Якутский ТПК, и несколько территориальных производственных кластеров. Таких специалистов сейчас уже считают по пальцам.
Александр Цыбульский еще говорил о проектном подходе как об элементе новизны.
Проектный подход так же стар и традиционен, как и ТПК. Более того, ТПК и проектный подход — синонимы. Просто в рамках ТПК проектный подход реализуется в определенных пространственных параметрах, в определенных целевых рамках и на основе определенных инструментов проектирования.
Если возвращение к практике создания ТПК в их новом наименовании является отступлением от принципов экономического либерализма, не произойдет ли возврата к этим принципам посредством отказа от практики создания ТПК?
Есть, конечно, такой риск, особенно если конкретные попытки будут бесславно провалены и исполнители, спасая себя, будут пропагандировать мысль, что это не они не справились, а сама идея ТПК изначально порочна.
Изначальная идея ТПК, откуда она? Вы назвали идею ТПК старой.
Ее изначальные корни из дореволюционных времен, и выкристаллизовывалась она из работы Комиссии по изучению естественных производительных сил (КЕПС) под руководством Владимира Ивановича Вернадского, созданной в 1915 году, и даже еще ранее, из работы группы ученых и инженеров, анализировавших фундаментальные причины поражения в русско-японской войне. Кроме Вернадского в эту группу входил, например, Дмитрий Иванович Менделеев. Эта группа исследователей подробно проанализировала и описала проблему инфраструктурной недостаточности страны, из-за которой она будет проигрывать и в скорости мобилизации армии, и в транспортных издержках экономической деятельности. Что касается поражения в войне с Японией, то виновато было не только большое транспортное плечо и одноколейная железная дорога с ее низкой пропускной способностью. История поражения была куда более сложна, в ней много не только объективного, но и субъективного. Это требует отдельного рассказа.
Но вывод об инфраструктурной недостаточности страны как причине военного поражения, тем не менее, сделан был?
Был. Но на самом деле вывод об инфраструктурной недостаточности страны как причине военного поражения был сделан еще по результатам крымской войны, которую называть крымской неправильно. Война шла на всех фронтах, на Кавказе, например, где мы одерживали победы. Флот Англии — истинного инициатора войны — атаковал Россию и на Балтике, и в Белом море, и на Тихом океане. Просто в отличие от Крыма, везде неудачно. Одним из следствий войны была продажа Аляски врагу Англии и тогдашнему союзнику России — США, а полученные деньги были вложены в приобретение железнодорожного оборудования и строительство железных дорог, в том числе и в направлении Азии. К победам в туркестанских войнах это также имеет отношение. Более того, после крымского поражения Россия осуществила промышленный переворот и переход к третьему технологическому укладу. Тогда же был создан корпус военных и гражданских инженеров.
Все это части Большой игры?
Которая, по Киплингу, окончится только тогда, когда все умрут. Вывод группы Вернадского (которая после начала Первой мировой войны будет развернута в КЕПС) об инфраструктурной недостаточности страны был уже более глубоко проработан и представлен в более развернутом виде. Он, продолжая прорабатываться все глубже и глубже, получит после 1915 года наименование КЕПС-проблемы. Суть КЕПС-проблемы в следующем. Из-за размеров и холодного климата в России выше капитальные затраты и расходы на логистику. Это же относится к затратам времени, которое тоже деньги. При равной производительности труда финансовые показатели в России будут хуже, чем на Западе и в финансовом измерении она будет ниже. Констатировалось, что российская промышленность сталкивается с проблемой конкурентоспособности и при общих равных «правилах игры» будет все больше и больше отставать от передовых стран Запада. Данный вывод проецировался как в гражданскую, так и в военную сферы. Выводы группы Вернадского не были услышаны никем кроме Генерального штаба, который все необходимые выводы о перспективах Большой игры и неизбежности революции в России при инерционном сценарии развития для себя сделал. Стало понятно, что если текущая экономическая политика России останется такой же, то она неизбежно станет сырьевой колонией для ведущих стран Запада, так как приобретающие в России дешевое сырье европейские страны богатеют быстрее России на каждом обороте средств и при этом загоняют Россию в финансовую кабалу.
Какое же решение КЕПС-проблемы увидели тогда?
Поскольку любая палка — о двух концах, а пространства — это тоже ресурсы (земельные, водные, биологические, минеральные), были найдены нестандартные как для тех, так и для нынешних времен ответы на КЕПС-проблему. Комиссия Вернадского предложила единственный возможный выход — инфраструктурные изменения в России. В пространственном аспекте было предложено решение осознанно продолжать стихийно сложившуюся стратегию освоения пространства по формату крупноячеистой сети, узлами которой являются очаги освоения, а нитями — пути сообщения. Обширные же ячейки сети при этом заполнены неосвоенными пространствами, являющимися источниками природных ресурсов. Строго говоря, такая логика освоения пространства имеет место во всех регионах Земли, просто везде своя специфика. Комиссия Вернадского предлагала осуществлять этот процесс на регулярной плановой основе с формированием очагов комплексного освоения и последующем переходе при необходимости к очагово-сплошному освоению. Первым макрорегионом, в котором начало осуществляться такое освоение, стал Кольский полуостров с новой «опорной зоной» (Романов-на-Мурмане — Мурманск) и новой транспортной осью — Мурманской железной дорогой, решение о строительстве которой было принято за месяц до начала Первой мировой войны. Уже тогда было понятно, что война практически неизбежна, а половина необходимых для оборонной отрасли природных полезных ископаемых в России не добывается. Кольский полуостров рассматривался как их перспективный источник, а незамерзающий круглогодичный порт — как дорога к союзникам, по которой может идти военное снабжение.
Из ваших слов получается, что Комиссия Вернадского и Генеральный штаб были партнерами?
Это не афишировалось, но это так. Кто учреждал Русское географическое общество? Преимущественно офицеры Генерального штаба. А кем было большинство великих русских географов XIX и начала XX веков? Офицерами Генерального штаба. Генштаб реально решал задачу не просто сиюминутного выживания, но и стратегического развития России в долгосрочной перспективе. Для этого необходимо было решить ряд фундаментальных проблем, одной из которых была и остается КЕПС-проблема. Ее страна продолжала решать весь XX век вплоть до правительства Гайдара, которое на четверть века сняло ее с повестки дня, игнорируя цену, которую страна за это заплатит. Важным инструментом решения КЕПС-проблема была практика проектирования и создания ТПК, которые являются прямым результатом развития идей Комиссии Вернадского. И отказаться от этого инструмента технически невозможно, так как действенной альтернативы ему нет. Как только в государстве появляется политическая воля к реализации программ развития за пределами староосвоенных, плотно заселенных и достаточно комфортных для проживания территорий, происходит неизбежное возвращение к практике ТПК.
И волю эту вновь транслирует Генеральный штаб через персону Министра обороны?
И руководителя Русского географического общества. В выработке стратегических решений Министр обороны вне сомнения опирается на разработки Генерального штаба, который в отличие от многих ведомств хорошо помнит свою историю и способен выдерживать стратегическую линию своей политики на всю ее временную глубину.
Но партнерство Генерального штаба и комиссии Вернадского длилось только до октября 1917 года?
В определенных объемах оно не прекращалось никогда и все решения по проектированию и созданию ТПК в советское время не проходили мимо Генерального штаба. Что касается 1917 года, то никакого разрыва в последовательно реализовывавшейся политике не произошло, и интенсивная работа продолжалась даже на уровне вовлеченных в нее персон.
Как это могло быть?
У нас в общественном сознании очень мало известна роль Генерального штаба в событиях 1917 года, в октябрьском перевороте и в последующих событиях. Например, хорошо и широко известно, что на стороне белых воевали преимущественно офицеры военного времени, мобилизованные на Первую мировую войну. А вот на стороне красных воевала большая часть офицеров Генерального штаба. Но никто не задается вопросом почему? На самом деле Генштаб и его контрразведка в конечном итоге сделали ставку на определенную часть своих «поднадзорных» (революционерами занималась не столько охранка, сколько контрразведка Генштаба) — на большевиков как на перспективных реализаторов комплекса задач по преодолению КЕПС-проблемы и выводу страны на передовые позиции в жесткой конкуренции внутри «концерта великих держав».
Почему?
Рекомендации комиссии Вернадского включали в себя: электрификацию страны, обобществление железных дорог и основных структурообразующих и оборонных предприятий с введением на них госмонополии. Понимая, что страна начинает разваливаться от перенапряжения на фоне фактически открытого саботажа частных собственников значимых для обороны и внутренней стабильности страны предприятий, руководство Генерального штаба потребовало от Николая II принять комплекс мер, среди которых были и рекомендации комиссии Вернадского. Царь отверг эти требования, и руководство Генштаба поняло, что революционные потрясения практически неизбежны. Нужно было искать другую силу, которая сможет восстановить Россию как великое государство.
Генеральный штаб способствовал приходу к власти большевиков?
Да. И именно потому, что у них была политическая воля, обеспечивающая преодоление ограничений КЕПС-проблемы. После октябрьского переворота Генштаб продолжал интенсивное и эффективное сотрудничество с большевиками, хотя оно и не афишировалось. Но это, опять же, история, требующая отдельного рассказа. Тут же важно указать на то, что уже в феврале 1920 года началась практическая реализация плана ГОЭЛРО, разработанного еще до революции комиссией Вернадского.
Получается, что создание ТПК является инструментом решения КЕПС-проблемы, стратегическая значимость которой столь высока, что решалась на уровне Генштаба?
Одним из инструментов, обеспечивающим оптимальное пространственное размещение производительных сил. Вопросы повышения конкурентоспособности и рентабельности в рамках задачи преодоления КЕПС-проблемы одним этим инструментом не решается, как не решаются они и без его использования. Решение представляет собой не одну меру, а систему мер, в рамках которой деньги — инструмент сопоставления и оценки стоимостей общественных благ, обмена этими благами и планирования их воспроизводства. Сами по себе они общественным благом не являются. Процесс ценообразования рассматривается не как непостижимый человеческим разумом и Богом заданный стихийный процесс, в который не дай Бог вмешаться государству. Он рассматривается как интегральный результат разнонаправленных векторов человеческой деятельности, главный вклад в который вносит сознательная деятельность крупных и сверхкрупных игроков, к числу которых относятся и государства. Грамотное, дифференцированное в пространстве и времени использование инструментов налогового, кредитного и иного государственного регулирования обеспечивает выравнивание конкурентных условий и уровней рентабельности хозяйствования в различных ТПК территорий нового хозяйственного освоения и на староосвоенной, комфортной для проживания части территории страны. При этом ТПК выступают в роли локальных экономик в общем рынке единого государства.
Каково место ТПК в системе мер преодоления КЕПС-проблемы?
Само создание ТПК ведет к повышению конкурентоспособности и рентабельности локальных экономик за счет синергетических эффектов системы. Внутреннее хозяйственное пространство ТПК, будучи локальным рынком местных производителей с постоянно повышающейся диверсификацией линейки продукции снижает суммарные логистические издержки и расширяет спрос в его натуральном выражении, повышая при этом не только ВРП, но и уровень жизни населения при тех же доходах. Региональные и макрорегиональные рынки на территориях нового хозяйственного освоения формируются соседствующими ТПК, взаимодополняющими друг друга в части особенностей производственной специализации. Главная логика ТПК: за счет максимизации использования местных ресурсов и минимизации транспортного плеча снижать издержки. Страна как общий рынок локальных территориальных экономик также снижает суммарные операционные издержки, максимально потребляя местную продукцию и постепенно сводя долю импорта на рынке до оптимального уровня. В этом плане была методологически интересна попытка создания совнархозов, которая провалилась по совокупности причин, связанных с особенностью функционирования партийного и хозяйственного бюрократических аппаратов, не справившихся с задачей выстраивания механизмов горизонтального и вертикального согласования и испугавшихся переноса распорядительных функций из центра в регионы.
Как соотносятся ТПК с кластерами и с «опорными зонами развития» в понимании их Минэкономразвития России?
ТПК соотносятся с кластерами как объемная фигура с плоскостью и представляют собой систему кластеров, вписанную в природную среду и нацеленную на максимальное использование местной природно-ресурсной базы. Сотрудниками Минэкономразвития опорные зоны развития описываются пока в самых общих чертах. В сумме используемых ими характеристик легко узнать упрощенный, сильно редуцированный портрет ТПК. Для более подробного рассказа потребуется отдельный разговор. ТПК — глубоко продумывавшаяся поколениями серьезных и даже выдающихся ученых стройная, внутренне логичная система. Но она создавалась под определенную общественную формацию с определенной системой общественных отношений. В современных условиях концепт ТПК придется достаточно глубоко переработать под систему общественных отношений, предполагающих совмещение частной и общественной собственности, частной и общественной инициативы, плановой и рыночной экономик.
Кто будет это делать?
Предполагается, что Минэкономразвития России.
Какими силами?
Не знаю. Парадокс заключается в том, что приняв решение о создании опорных зон развития, в основе которых лежит концепт ТПК как инструмент решения КЕПС-проблемы, Минэкономразвития ликвидирует подведомственный ему КЕПС, который в 1930 году реорганизован в Совет по производительным силам (СОПС). Сразу после более чем скромного празднования столетия комиссии Вернадского — КЕПС-СОПС — в 2015 году ФБНУ «СОПС» и ФБНУ «Институт макроэкономических исследований» (ИМЭИ) перестали существовать как самостоятельные юридические лица и были включены в состав Всероссийской академии внешней торговли (ВАВТ), которая внутрироссийскими проблемами не занимается. Журнал «Эксперт» охарактеризовал это событие как «поглощение с потерей компетенций». И уважаемый журнал как всегда прав. Остается небольшой отдел министерства, который за два с половиной года уже показал свой уровень компетенции и производительности.
Стратегическую задачу решать некому?
При ВАВТ пока сохраняется несколько небольших групп специалистов СОПС, которые у Минэкономразвития остались последним резервом компетенций и их нужно сохранять, усиливать кадрами специалистов и вообще всячески поддерживать. Но самым правильным было бы восстановить СОПС, пока еще есть профильные специалисты, которых можно было бы привлечь к работе. Есть специалисты и в регионах, без привлечения которых к разработке проектов опорных зон развития на профильных для них территориях дело также не пойдет. Тут что надо понимать. Четверть века у России не было общенационального проекта. Государство занималось рефлексивным реагированием на уже возникшие внешние и внутренние проблемы. Главной задачей было выживание в каждый конкретный момент времени. Отсутствие проектности, отсутствие цели, деморализовало общество, лишало его ресурса пассионарности. Это хорошо понял выпускник Географического факультета МГУ, экономикогеограф Георгий Васильев, поставивший всем известный мюзикл «Норд-Ост», который на образно-эмоциональном уровне напоминал обществу о проектности, давал необходимую позитивную эмоциональную встряску. И страшный удар был организован политическими врагами России именно по этому мюзиклу, чтобы само имя «Норд-Ост», чтобы лозунг «Норд- Ост!» ассоциировались в обществе с ужасом, а не с прорывом в новое будущее. И когда Васильев пошел к олигархам просить на восстановление мюзикла не столь уж большие деньги, не дал никто. Понимали, что удар будет повторен и не только по артистам, потому что удар по «Норд-Ост» — удар по духу народа. Все всё поняли. Российское государство сосредоточилось, подготовилось и выдвинуло национальный проект «Арктика». Страна и ее народ вновь обретают проектность, получают такую общенациональную задачу, которая способна зажигать человеческие души. Это мирный поход в суровые края. Это то, что столетиями влекло и воодушевляло наш народ, пробуждало в нем пассионарность. Зов ледяной страны звучит в душах наших людей и над сердцем их властен. Высшее руководство России безошибочно избрало нужное слово, нужный лозунг, первый шаг к общенациональной проектности, возрождающей страну. Будет ли противодействие? Конечно. Как оно будет организовываться в нынешних условиях? Через бюрократическое болото. Вряд ли кто-то сегодня решится выступить открыто.
