Погода на улице лучше, чем политический климат между двумя нашими странами.
62-летний Теймураз Рамишвили щурится от теплого весеннего солнышка у окна своего посольского кабинета. За окном — Норвегия и Запад. Здесь в посольстве действуют законы России-матушки. Из кармана темного костюма он извлекает Marlboro Light, осторожно зажимает сигарету между пальцами. Так кошка играет с мышкой.
«Понимаете, разрушить отношения между двумя странами очень просто, а восстановить — очень сложно. Для того чтобы восстановить доверие, нужно много времени».
Он — новый посол России в Норвегии, говорит на хорошо выученном английском, но с заметным акцентом, характерным для всех представителей Восточного блока. Рамишвили был направлен в Норвегию в ноябре 2016 года, это одно из первых его интервью. Если верить российскому МИД, ничего чрезвычайного в решении заменить прежнего посла Вячеслава Павловского не было.
Опытный дипломат Теймураз Рамишвили родился в Тбилиси, женат, у него один ребенок. Карьеру свою начал уже в 1979 году, на советской внешнеполитической службе. До того, как стать послом России в Дании в 2007 году, о Норвегии он знал мало.
Больше всего сейчас Рамишвили беспокоят ракеты. Правительство Сульберг размышляет, надо ли Норвегии становиться частью противоракетного щита над Западной Европой. Российский посол считает, что Норвегии следует подумать об отношениях с соседом на востоке.
— У России и Норвегии могут быть разные точки зрения на противоракетный щит НАТО. Это нормально. Но добрые соседи должны говорить друг с другом, чтобы найти решение, которое устраивало бы обоих. Россия не хочет милитаризации Арктики, — говорит он и пожимает плечами.
— Мы говорим вам сейчас: Прежде чем Норвегия примет какие-то решения, связанные с противоядерным щитом, ей следует знать о том, что новая политика означает новые последствия.
Рамишвили говорит, что Норвегия должна быть «готова к последствиям», если ракеты НАТО будут размещены.
— Мы ответим. Не только Норвегии, но и всему НАТО, — говорит он.
В то, что означает «ответ», Рамишвили углубляться не хочет. На вопрос о том, не ведет ли он себя сейчас специально провокационно, решительно отвечает «нет».
Рамишвили говорит, что у Норвегии и России в 2017 году большая проблема: дефицит диалога.
— Сегодня Россия регулярно беседует с военно-политическим руководством США, военными руководителями, но не с военным руководством Норвегии. Очень жаль.
— А почему так происходит?
— Об этом вам нужно собственное руководство спросить. Я не знаю. Россия постоянно предлагает Норвегии общаться, — утверждает Рамишвили.
Ему больше хочется поговорить о возможности менее туманного будущего, он считает, что отношения между нашими двумя странами в последние годы существенно ухудшились.
— У наших стран есть история, которой они могут гордиться, они много сотрудничали друг с другом, особенно на севере. Вплоть до 2013 года у нас были близкие отношения. Мы всегда находили решение своих проблем. А сейчас, посмотрите: торговля между Норвегией и Россией с 2014 года по 2016 снизилась на 70%. Меня это удручает. Так быть не должно.
2014 стал поворотным пунктом в истории о маленькой Норвегии и большим медведем на востоке. Норвегия и другие западные страны ввели санкции против России после того, как страну обвинили во вмешательство в беспорядки на Украине. Россия ответила своими ограничительными мерами, в частности, направленными против норвежской семги. А позднее двум депутатам Стортинга не дали визу в Россию.
Посол качает головой и говорит, что многие в Норвегии неправильно понимают — почти демонизируют — Россию. Хуже всего — СМИ, говорит он. Мы способствуем тому, что к России и Путину начинают относиться с подозрением, по словам Рамишвили, к сожалению, некоторые политики это поддерживают.
— Ну, ладно, на небе у нас есть тучки, но еще не совсем темно, — говорит он и повторяет два последних слова в предложении: «Not yet».
Еще посол больше доверяет простым норвежцам, чем норвежским СМИ и норвежским политикам.
— Знаете, у норвежцев много здравого смысла. Вы понимаете.
— Что понимаем?
— То, что не все из того, что говорят и пишут о России, соответствует действительности.
— Некоторые говорят, что Норвегия страдает фобией по отношению к России?
— СМИ страдают. Да и некоторые политики тоже. Но, как я уже говорил: норвежцы — народ разумный. В отличие от других стран население еще не отравлено, — говорит он и повторяет: «Not yet».
— Ведь Норвегия и Россия всегда будут оставаться соседями. И мы должны находить решения вместе, — указывает посол.
Министр экономики и торговли Моника Мэланд недавно побывала в России с официальным визитом, за последние четыре года она стала первым норвежским министром, сделавшим это. И это дает Рамишвили основание смотреть на будущее позитивно. Он называет нефть, туризм и безопасность в качестве областей, где интересы Норвегии и России совпадают.
— Исламистский террор — наш общий враг, так почему же Норвегия и Россия не сотрудничают друг с другом в области безопасности? Терроризм — главная угроза международному миру. Мы знаем, что если США, Европа и Россия объединятся, мы победим в этой борьбе.
Рамишвили смотрит на часы, такие довольно-таки типичные мужские часы на левой руке. Обменивается парой слов по-русски с одним из советников. Потирает руки.
— Good. Now we eat. (Хорошо, а теперь перекусим).
Официант в белых перчатках распахивает двухстворчатые двери и подает русский обед из трех блюд, состоящий из борща, молочного поросенка и яблочного пирога. Посол занимает место за столом и указывает на одного из самых светловолосых сотрудников, присутствующих на беседе, атташе.
— Тимур. Ты похож на норвежца, Давай-ка садись по норвежскую сторону стола, — шутит он.
Тимур, который родом из Санкт-Петербурга и говорит по-норвежски, выполняет распоряжение шефа. Рамишвили говорит, что гостеприимство — типичная русская черта. Жаль, что норвежцы так мало знают о русской культуре и традициях, считает он.
— В Норвегии вас больше всего занимает Россия с военной стороны. Но есть так много хорошего, так много искусства и культуры, которых вы не видите, к сожалению.
— А русские много знают о Норвегии?
— Российские СМИ много пишут о Норвегии, почти одно только позитивное. Я только однажды прочитал нечто негативное, там писали, что в норвежских магазинах, якобы, не хватает салата. Я тогда сам позвонил и сказал, что это не так, «Тут в Норвегии множество салата», вот что я сказал. Сначала эту неверную информацию дала английская газета, — рассказывает он.
— А что из того, что говорят о России, не соответствует действительности, по вашему мнению?
— Что Россия представляет собой большую угрозу, чем террор со стороны исламистов. Что Россия осуществляет масштабные кибер-атаки против Норвегии. Например.
В интервью Magasinet на пасху Йенс Столтенберг рассказал о задачах, связанных с политикой по отношению к России, которая, по мнению генсека НАТО, стала больше самоутверждаться: «Они пытаются восстановить систему, при которой они могут контролировать соседей, как они поступили в Грузии и на Украине. Это мышление, относящее к другому времени, когда сверхдержавы могли доминировать над своими соседями», заявил Столтенберг.
— Эти слова — о другой стране, — отвечает Рамишвили и продолжает:
— Россия не занимается «геополитическим инжинирингом», она последовательно выступает за уважение суверенитета и права народов самим решать свою судьбу. Мы не учим других, как им жить, мы никому ничего не навязываем, не пытаемся добиться односторонних преимуществ.
— И Россия не занимается хакерскими атаками, как утверждают норвежские службы безопасности?
— Мне доводилось слушать много утверждений об этом, но доказательств я не видел никогда. Было бы просто замечательно, если бы кто-то реально мог показать мне примеры российского хакерства до того, как нас начинают ругать в СМИ.
— А есть ли у России в данный момент шпионы в Норвегии?
Один из советников, сидящих за столом, грустно улыбается. Возможно, он привык, что норвежцы скептически относятся к словосочетанию «российский дипломат».
— Вы имеете в виду мужчин с накладными усами и газетами с дыркой, чтобы подсматривать, — уточняет посол.
— Я, во всяком случае, ничего об этом не знаю. Мы черпаем информацию о Норвегии самыми обычными способами и оправляем ее домой.
Молочный поросенок, нафаршированный гречневой кашей, совершает свой второй победный круг за столом. На десерт посол предлагает и кофе, и чай, и коньяк, и говорит, что ему хотелось бы чаще знакомиться с культурной жизнью Норвегии. Он скучает по балету, симфониям и московским театрам. Но, во всяком случае, посла приятно поразила норвежская погода. Тут не так холодно, как он опасался, но отношения между нашими двумя странами хуже.
Шефа — Владимира Путина — Рамишвили характеризует как «a cool guy» (крутого парня), у которого чутье на то, как надо эффективно решать вопросы, он говорит, что Путин понимает Скандинавию особенно хорошо, потому что он родом из Санкт-Петербурга, на самом западе России.
— Опросы показывают, что некоторые норвежцы боятся Путина, особенно после того, как Россия аннексировала Крым.
— Это ваша трактовка ситуации в Крыму. Ну, ладно, в этом Россия и Норвегия не согласны. Но давайте говорить об этом. Давайте объясним Норвегии то, что произошло, вместо того, чтобы бросать обвинения в лицо через СМИ, — считает посол.
— Россия отобрала Крым у Украины. Какие тут могут быть иные толкования?
— Как правило, в случае аннексии речь идет о военном конфликте. Слава богу, ни один человек не погиб, когда население Крыма предпочло покинуть Украину. Подавляющее большинство в Крыму хотели стать частью России. Этого они хотят и сегодня.
Рамишвили не хочет говорить о Дональде Трампе, но посол признает, что отношения между Россией и США должны стать лучше. Бомбардировки Россией Сирии, то, за что Россию многие критикуют, опытный дипломат объясняет следующим образом:
— Мы видели, к чему приводили так называемые революции во время арабской весны, они дестабилизировали регион. Мы думали не столько об Асаде, сколько о том, чтобы избежать того, чтобы был разрушен весь Ближний Восток, если дать терроризму распространиться.
Совершенно очевидно, что Рамишвили — человек, который привык к роли руководителя. Он умело ведет беседу, комментирует, дополняет, совершенно не тушуется, сталкиваясь с требующими времени анекдотами.
Больше всего он хочет говорить не об Асаде или Путине, но о Норвегии, о том, как важно для России и Норвегии вновь стать хорошими друзьями.
— Для начала нам надо прекратить обвинять во всем друг друга.
— Когда вы говорите «мы», вы на самом деле имеете в виду Норвегию?
— Я имею в виду то, что обе стороны должны уважать наши отношения и думать, что говорим, прежде чем мы что-то скажем. Соседям вовсе нет необходимости всегда искать какой-то негатив в адрес друг друга.
— Может ли Норвегия чему-то научиться у России? Ведь наша нация — небольшая.
— Помимо культурной жизни, которая есть у нас в России, в России проживает более ста этнических групп. Норвегия сравнительно недавно столкнулась с проблемами, которые это влечет за собой, в то время как у России многовековой опыт в том, что касается культурного многообразия.
— А чему вы можете научиться у нас?
— Солидарности между людьми, идее равенства между соседями в одной и той же стране. Мне это в Норвегии очень нравится.
— А климат?
— Он сейчас становится мягче. И, надеюсь, не только в смысле погоды, но и в других областях.
