В России до сих пор не разработана законодательная база, позволяющая эффективно регулировать работу предприятий аквакультуры. К этому выводу пришли специалисты WWF, изучив практику рыбоводов в Норвегии и Мурманской области.
Рыбное место
Аквакультура становится одной из основ экономики Мурманской области. Недавно администрация региона присвоила одному из наиболее крупных рыбоводческих предприятий Заполярья статус системообразующего.
— В аквакультуре региона ситуация стабилизировалась, — отметил министр рыбного и сельского хозяйства Мурманской области Андрей Иванов. — Там хорошие цифры прироста. По объемам выращенной рыбы в Северо-Западном федеральном округе мы уступаем только Карелии.
Напомним, сегодня предприятие возвращается к прежним объемам производства товарного лосося после его массовой гибели в 2015 году из-за вспышки инфекции, когда было потеряно до 1 миллиона тонн рыбы и сумма убытков превысила 300 миллионов рублей. Как отметили в областном правительстве, сейчас на территории Мурманской области действуют около 30 рыбопромысловых участков с соленой морской водой, на которых занимаются разведением атлантического лосося. После кризиса 2015 года предприятия разработали систему биологической безопасности и используют "лучшие норвежские практики" рыборазведения.
Эксперты не отрицают, что обойтись без искусственного выращивания сегодня невозможно, так как потребление рыбы растет. Однако аквакультура создает существенные экологические проблемы, которые влияют не только на природу арктических морей, но и на качество самого выращиваемого лосося. Представители WWF отмечают, что после печальных событий 2015 года рыбоводы Заполярья сделали выводы и приняли ряд мер, чтобы предупредить вспышки заболеваний семги. Но главная сложность остается: по мнению аналитиков, существующая нормативная база не позволяет адекватно оценивать и контролировать предприятия аквакультуры. Пока не существует четких критериев, позволяющих оценивать, как садковые хозяйства воздействуют на окружающую среду и каким образом вести мониторинг их работы. Кроме того, норвежский опыт не является панацеей: у скандинавских рыбоводов также бывают проблемы, которые необходимо учитывать их российским коллегам.
— Одна из главных угроз — органическое загрязнение, источником которого становятся остатки корма в садках и продукты жизнедеятельности выращиваемой рыбы, — отметил Алексей Голенкевич, координатор проектов программы по устойчивому рыболовству Баренц-отделения WWF. — Садки выглядят красивыми кольцами на поверхности морских фьордов. Но в каждом таком кольце диаметром около 30 метров находятся до 40 тонн рыбы. Их можно сравнить со стадом свиней в 300 голов, все продукты жизнедеятельности которых сливаются в воду без всякий очистки. Течение разносит эти "продукты" на большие расстояния, в результате чего экосистемы губ и фьордов деградируют.
Лосось или краб?
На втором месте — химическое загрязнение. В первую очередь речь идет о средствах, с помощью которых в семужьих садках уничтожаются паразиты. Одна только Норвегия таким образом "скармливает" лососю более тонны антибиотиков в год. Но самыми опасными экологи считают те препараты, которые используются для борьбы с лососевой вошью. По своему составу они близки к печально известному пестициду DDT, в просторечии дусту, который используется в сельском хозяйстве для борьбы с вредными насекомыми. Эти средства воздействуют на всех ракообразных, включая камчатских крабов и все формы зоопланктона.
Проблема усугубляется тем, что паразиты приспосабливаются к этим препаратам, и концентрацию приходится увеличивать. При этом до сих пор не исследовались реальные масштабы загрязнения моря DDT. Но если учесть, что Норвегия в 2018 году увеличит производство лосося с 1,2 до 1,3 миллиона тонн, то можно предположить, что уровень загрязнения весьма серьезен. По данным Института морских исследований и Национального института питания и изучения рыбы и морепродуктов Норвегии (Nifes), в 2013 году норвежские рыбоводы применили рекордно большое количество экологически опасных веществ — флурбензуронов и дифлурбензурона, пытясь избавиться от лососевых вшей на рыбных фермах. Например, использование дифлобензурона возросло с 1611 килограммов в 2012 году до 3264 килограммов в 2013 году, а тефлубензурона — с 751 до 1704 килограммов. Яд, применяемый в таких количествах, отравляет другие виды морской фауны и ставит под вопрос существование в этом районе креветок и крабов.
Норвежский опыт выявил еще одну тенденцию: искусственное выращивание большого количества семги приводит к деградации дикого лосося. Проблема в том, что огромное количество "домашней" семги сбегает из садков и смешивается со стадом своих диких сородичей, занимает нерестилища и нарушает генотип их популяции. Каждый год садки покидает несколько миллионов рыб, которых теперь стало гораздо больше, чем семги, никогда не бывавшей в садках. Набор генов лосося, который формировался на протяжении тысячелетий, может быть разрушен в течение 10-15 лет.
В Норвегии регистрируется ежегодно свыше 500 случаев инфекционных заболеваний семги. Были случаи, когда из-за этого пришлось уничтожить около 40 процентов садкового лосося в Южной Норвегии.
Нельзя забывать, что садковые фермы чаще всего располагаются на путях миграции дикого лосося, а значит, инфекция может распространяться на стада дикого лосося, численность которого и без того сокращается с каждым годом.
— Помимо случаев массового заражения садкового лосося в садках Мурманской области в 2015 году, известны случаи массовой гибели камчатского краба в районе садков в Ура-губе, — добавил Алексей Голенкевич. — Единственная наиболее реальная причина этой гибели — использование препарата против лососевых вшей, вызывающего гибель всех ракообразных. Это противоречит федеральному закону N 148 "Об аквакультуре", который указывает, что такая деятельность не должна вестись в ущерб окружающей среде и водным биологическим ресурсам. Индустрия аквакультуры должна развиваться, но ее воздействие на окружающую среду нужно свести к минимуму.
