Рубрика: Без рубрики

Россия демонстрирует самый быстрый рост производства нефти со времен распада Советского Союза вопреки тому, что никто не рассматривал ее как серьезного конкурента на рынке нефтепроизводства в этом году, пишет Bloomberg Business.

Неожиданный рост вызван множеством небольших улучшений производительности по всей отрасли. В результате, несмотря на снижение цен и санкции, введенные США и Евросоюзом и ограничившие доступ к внешнему финансированию и технологиям, российским компаниям удалось получить больше нефти из некоторых старых месторождений, а также запустить новые проекты и компенсировать спад производства в Западной Сибири, отмечает Bloomberg. Падение рубля также оказалось на руку российским производителям и позволило сократить издержки в долларовом выражении, поскольку расходы на 80-90% осуществляются в рублях.

Наибольший рост производства продемонстрировала "Башнефть", благодаря низкой стоимости добычи месторождений в бассейне Волги, которые разрабатывались еще в советские времена и содержат большие запасы нефти. Кроме того, компания совместно с Schlumberger создала высокотехнологичный геологический центр, который позволяет определять запасы нефти и достигать их наиболее эффективным способом. Таким образом, "Башнефть" смогла увеличить эффективность добычи в новых скважинах в 20 раз. Кроме того, оборудование, которое использует при этом компания, спроектировано в России и не пострадало от санкций.

Что касается новых проектов, то наибольший рост показали "Иркутская нефтяная компания" в Сибири и Exxon Mobile в рамках проекта "Сахалин-1" в Охотском море. В Арктике в декабре "Новатек" ввел в эксплуатацию Ярудейское нефтяное месторождение, которое, по прогнозам компании, должно вскоре выйти на показатель 70 тысяч баррелей в день. Таким образом, до конца года отрасль может показать новые рекорды, полагает аналитик "Газпромбанка" Александр Назаров.

Однако, как считает ряд специалистов, мнение которых приводит Bloomberg, для поддержания столь высокой производительности в долгосрочной перспективе необходим запуск новых проектов, которому препятствует сокращение разведочного бурения.

Источник

Ученые биологического факультета МГУ выделили сто микроорганизмов, способных при низких (в том числе и отрицательных) температурах разлагать нефть и нефтепродукты в условиях северных морей. Свою работу биологи МГУ осуществили в рамках сотрудничества с нефтяной компанией «Роснефть» и компанией «Иннопрактика». Об этом сообщает корреспондент «Ленты.ру».

Выделенные штаммы микроорганизмов в течение длительного времени приспособились использовать нефтепродукты в качестве пищи. В процессе исследования использовались бактерии, адаптировавшиеся к нефтяным загрязнениям естественным путем, поэтому они являются абсолютно безопасными для окружающей среды.

Также специалистами МГУ были разработаны методы ступенчатого отбора микроорганизмов, наиболее активных в отношении 
нефтяных фракций. Это позволило осуществить отбор подходящих микробов. Штаммы микроорганизмов с наибольшей целевой 
активностью были переданы на хранение во Всероссийскую коллекцию промышленных микроорганизмов.

За год исследований специалистами было взято более 250 проб воды в акваториях северных городов (Мурманск, Владивосток, 
Петропавловск-Камчатский и других). В настоящее время подготовлены заявки на патентование штаммов микроорганизмов и комплексного биопрепарата для очистки береговой зоны северных морей от возможных загрязнений нефтью и нефтепродуктами.

Данный препарат предназначен для утилизации возможных нефтяных загрязнений (в частности, на акватории морей, на береговой линии, поверхностях судов и платформ). Принцип работы препарата основан на использовании холодолюбивых бактерий (психрофильных микроорганизмов), способных поглощать нефть в качестве пищевого субстрата, превращая загрязнение в углекислый газ, воду и биомассу самих бактерий.

Отобранные микроорганизмы в данный момент тестируются на Беломорской биологической станции МГУ. Круглогодичный арктический стационар позволяет проводить испытания микроорганизмов, полностью моделируя в проточном морском аквариуме естественные условия северных морей. Данный метод позволит разработать целую линейку продуктов, нацеленных на обезвреживание различных видов возможных загрязнений.

Источник

Ненецкие праздники и состязания оленеводов включили в Национальный календарь событий России, составленный специалистами Ростуризма, сообщила пресс-служба администрации НАО.

В календарь вошли соревнования Соревнования по кроссу на снегоходах на Кубок Героя Советского Союза, Героя Российской Федерации Артура Чилингарова. Они проходят в округе на протяжении 18 лет ежегодно. Большинство участников — селяне, рыбаки и охотники. Включили во всероссийский список и спортивные состязания оленеводов "Сямянхат мерета" ("Самый быстрый"). В нем участвуют оленеводы и чумработницы. В ходе праздника гостей знакомят с культурой коренных малочисленных народов. Ненецкий автономный округ в календаре также представляет День оленя, праздник ненецких оленеводов. По данным администрации, оленеводство является визитной карточкой региона и неотъемлемой частью образа жизни аборигенов.

Сайт с Национальным календарем событий запустили 17 декабря в Санкт-Петербурге в рамках III Международного туристского форума. Список главных праздников и событий, привлекательных для туристов, размещен на портале события-туризм.рф. Снегоходные гонки НАО и День оленя еще и получили статус "Национальное событие 2016".

Источник

Первые ассоциации, которые возникают со словом «Арктика», — морозная свежесть, чистота, ледяные торосы. Ранимый и очень чувствительный регион, манящий к себе своей суровой красотой. А теперь представьте: грязная радиоактивная вода, ручьем стекающая из поврежденного коррозией реактора подводной лодки прямо в море… Желтый снег, покосившиеся дома с пустыми глазницами окон и дверей, горы мусора и остатки ржавеющего металла, того, что остался от северной военно-морской базы на Кольском полуострове. И это тоже Арктика. Точнее, такой она была в недалеком прошлом.

Север подвергся беспрецедентному загрязнению после 50-х годов прошлого столетия. Такому загрязнению не подвергался ни один регион земного шара! Основных причин три: сливы отходов с радиохимических комбинатов, ядерные испытания и эксплуатация атомного флота СССР, который имел больше атомных подводных лодок, чем США, Великобритания и Франция, вместе взятые. В годы перестройки в Арктике была проведена грандиозная работа по очистке от радиоактивных отходов.

Но на дне Карского и Баренцева морей до сих пор остаются контейнеры с радиоактивными отходами, затонувшие или затопленные атомные подводные лодки. Как вычищали арктические авгиевы конюшни и что до сих пор представляет реальную угрозу на нашем северном побережье, узнал корреспондент «МК».

Итак, сначала разберемся, кто больше всех, извините за выражение, нагадил в Арктике. Весомый «вклад» в дело загрязнения внесли западноевропейские радиохимкомбинаты и АЭС. Французские, расположенные на мысе Аг, и английские с побережья Ирландского моря.

Британский атомный комплекс «Селлафилд», не стесняясь, сливал отработанные радиоактивные вещества в море в огромных количествах. Кроме того, здесь неоднократно происходили различные ЧП. Всего в 1950–1977 годах в регионе произошло 194 аварии, 11 пожаров и взрывов. За все время в северные моря было сброшено порядка 50 петабеккерелей (беккерель — единица измерения активности радиоактивного источника) за счет цезия и стронция. Несмотря на то, что грязь подводными течениями разносилась по всему океану и лишь два процента попадало в наши воды, количество цезия и стронция в начале 80-х превышали ПДК в Карском море и южной части Баренцева. К примеру, концентрация цезия-137 в 5–6 раз превышала фоновый уровень в Баренцевом море.

Еще одним источником радиоактивного загрязнения Арктики были ядерные взрывы. На полигоне Новой Земли с 1949 по 1990 год проводилось около половины всех ядерных взрывов СССР — атмосферных и подводных. По мощности эти испытания составляли 90 процентов от всех осуществленных в стране. Почва Новой Земли, особенно в районе бухты Черная, была сильно заражена цезием-137 и стронцием-90.

Вздохнула Арктика после объявления моратория на ядерные взрывы — плотность загрязнения стала уменьшаться, остаточное загрязнение на сегодня, по словам специалистов, почти сопоставимо с нормальным уровнем, который фиксировался здесь до испытания ядерного оружия.

Изменилась ситуация в последние 15 лет и с выбросами с радиохимкомбинатов — там давно построены сборники для отработанного топлива, а то, что плавало в морях в прежние десятилетия, разнесено течением.

Так обстоят дела с глобальным загрязнением. Но были еще и локальные зоны, связанные с эксплуатацией нашего атомного флота. До 1990 года наши корабли сливали жидкие радиотехнические отходы прямо в воду. В итоге уровень загрязнения в ряде акваторий в местах отстоя, ремонта и утилизации объектов атомного флота в 30–70 раз превосходил фоновые уровни по содержанию кобальта-60 и в тысячи (!) — цезия-137.

Особая тема — атомные подводные лодки (АПЛ). Как известно, гонка вооружений в советские годы была стремительной, наш флот состоял из 259 АПЛ. Большего количества не было ни у одной страны. Поскольку строили очень быстро — в год по 10–15 штук, через 30–40 лет лодки одновременно стали выходить из боевого состава. И это пришлось как раз на 80–90-е годы, когда в разваливающейся на части стране не было ни денег, ни должного количества квалифицированных инженеров.

Но утилизацией все равно приходилось заниматься. И в истории ядерной энергетики не было примеров такой масштабной утилизации ядерных объектов и такой масштабной реабилитации объектов инфраструктуры, как это было в нашей Арктике.

Мы стали чемпионами со знаком «минус» по собственной беспечности? И да, и нет. «Во времена гонки вооружений у нас не было выхода — первоочередным делом было наращивание нашей военной мощи, чтобы противостоять потенциальному противнику, — говорят бывшие военачальники. — Полного жизненного цикла — от создания до утилизации подводных лодок, как в США, — у нас действительно не было». Стараясь обогнать и перегнать Америку, не думали, что настанет момент истины и всю грязь одновременно вышедших из строя АПЛ кому-то придется вывозить в буквальном и переносном смысле на собственном горбу. Таким человеком в России стал министр атомной энергетики Евгений Адамов, который взял на себя ответственность за очистку Арктики. Тот уровень остаточных загрязнений, что мы имеем сейчас, — это, по словам специалистов, капля по сравнению с тем, что было вывезено и закатано в ядерные могильники на длительное хранение.

Итак, с чем же пришлось столкнуться ликвидаторам в Арктике 70–80-х годов? Основная работа выпала им на береговых технических базах на губе Андреева и в поселке Гремиха в районе Кольского полуострова. Мощность гамма-излучения здесь местами на 3–4 порядка превышала допустимую дозу непрерывного облучения. И причиной этой экологической катастрофы кроме спешки с утилизацией лодок были также неудовлетворительные условия оснащения баз. А ведь только на губе Андреева было около 100 активных зон, куда вывезли в свое время 50 реакторов атомных подводных лодок.

Все хранилища, в которые спешно загружались отсеки атомных подлодок с отработанным топливом, довольно быстро приходили в негодность. А однажды герметичные проржавевшие перегородки одного из хранилищ на губе Андреева прохудились настолько, что дождь, попадая в реактор, стал вымывать ядерные отходы прямо в море. Из-за утечек рыбачить на данном участке Баренцева моря не разрешалось. Опасность заключалась в том, что концентрированные радиационные отходы могли заразить всю биоту — рыбу, водоросли, крабов.

На вопрос, был ли причинен вред людям, живущим вблизи базы или на ней самой, мы ответа не нашли. Вот что ответил нам бывший майор, служивший в конце 80-х годов в одной из воинских частей в поселке Гремиха: «Про облучение мы слышали только тогда, когда случалось какое-нибудь ЧП на подводной лодке. Моряки еще рассказывали, что одним из первых признаков превышения дозы радиации на судне были… побелевшие тараканы. Это такие существа, которые реагируют на малейшие изменения фонового уровня излучения. Ну а люди… Знаю многих своих сослуживцев, доживших до седин и ныне пребывающих в добром здравии».

Сегодня и на губе Андреева, и в Гремихе радиационная обстановка значительно улучшилась. Большая часть ядерного топлива из местных хранилищ выгружена, выгружено, что очень важно, почти все топливо из подводных лодок. К 2017 году, надеются специалисты, самые грязные приморские территории будут полностью освобождены от радиоактивных отходов.

Кстати об отходах. Извлеченное из реакторов отработанное топливо интенсивно вывозили на завод «Маяк», в Челябинск, на переработку.

А вот что касается самих отсеков ядерных реакторов, уже освобожденных от топлива, для них не так давно создали хранилище в Сайда-губе, в 30 километрах северо-западнее Мурманска. Оно так и называется: «Пункт длительного хранения реакторных отсеков АПЛ». Туда уже вывезены отсеки от 73 наших подводных лодок, которые складируются на бетонную платформу и очень тщательно охраняются. Срок хранения их на Сайда-губе ограничен 70 годами, что всего на 10 лет меньше срока, установленного в пункте хранения американских реакторных отсеков АПЛ, расположенном в Хэнфорде, на пустынном востоке штата Вашингтон. А вот что касается окончательного, вечного захоронения остатков отработанного ядерного топлива, это вопрос, который не решила для себя пока ни одна страна мира.

Вот извлекли на «Маяке» уран-235. Из него заново делают твердый металлизированный продукт, который идет в новые реакторы. А остальные отходы куда девать? В свое время американцы пытались построить вечное хранилище — репозиторий Юкка-Маунтин, в штате Невада. Вбухали в него миллиарды долларов, а потом выяснилось, что геология там не гарантирует сохранное содержание этих отходов сотни лет. В Швеции построили некое подобие такого хранилища в шахтах, выдолбленное в каменистом массиве. Шахты эти уходили прямо в море… Но, во-первых, «удовольствие» это оказалось очень дорогим, поскольку каждая порция отходов хранится в контейнере из сплава с почти 90-процентным содержанием меди и толщиной стенок около 20 см. Во-вторых, шведы, к сожалению, пришли к выводу, что и этот саркофаг не является панацеей от протекания воды, она просачивается на контейнеры через многочисленные трещины в горной породе. А ведь они так надеялись, что сделали хранилище, которое гарантированно сохраняло бы их ядерные отходы до следующего ледникового периода…

Как выяснилось, думали про подобные вечные захоронения и наши ученые. Первый участок-кандидат расположен на севере, в районе Кольского полуострова, второй — в районе Ленинградской области (вдали от Санкт-Петербурга есть местность, которая содержит непроницаемые для воды глины), и третий — на острове Колгуев в Северном Ледовитом океане, на востоке Баренцева моря. Кто из них «победит» — покажет время.

Источник

Китай старательно работает над своим образом приарктической страны. Пока что это не представляет причин для беспокойства

Во время прошедшей в этом году в Рейкьявике конференции организации «Северный полярный круг» (Arctic Circle) Ван И, министр иностранных дел Китая, выступил по видеосвязи из Пекина с посланием, в котором особо отмечалось, что его страна является «приарктическим государством» и имеет крепкую историческую связь с этим регионом, поскольку правительство Китая подписало Шпицбергенский трактат в 1925 году.

Однако одновременно с увеличением значимости  Арктики во внешней политике Китая растет и скептицизм стран Запада и России относительно мотивов Пекина.

«Уже из-за одного только своего огромного размера Китай кардинально отличается от всех остальных азиатских стран, заинтересованных в Арктике», — считает Камилла Сёренсен, доцент Копенгагенского университета.

С момента либерализации своей экономики в 80-х годах XX века Китай прошел путь от развивающейся страны до второй по величине экономики мира, а скоро и вовсе займет лидирующую позицию. Процесс этот происходил под руководством Коммунистической партии Китая, организации, чье внутреннее устройство полностью скрыто от непосвященных лиц. Г‑жа Сёренсен полагает, что это отчасти объясняет скептицизм по отношению к арктическим амбициям Китая.

«Иностранцам сложно понять, в каких целях Китай будет использовать новоприобретенную силу. Его политической системе не хватает прозрачности, и она слишком централизована, поэтому трудно понять, какого рода возможности Китай планирует получить».

Интерес Китая к Арктике зачастую сравнивается с его вовлеченностью в дела Африки, где он производил большие вложения в горное дело и инфраструктуру, при этом мало заботясь об окружающей среде и воздействии на общество. Как бы то ни было, похоже, что Китай учится на своих ошибках.

На протяжении последних лет Китай стал значительно серьезнее относиться к тому, как реагируют на его действия за границей, объясняет г-жа Сёренсен. Как в Арктике в целом, так и более конкретно в качестве наблюдателя в Арктическом совете страна занимает выжидательную позицию.

Но это не означает, что Китай сидит сложа руки. Например, Пекин активно строит партнерские отношения с основными игроками в Арктике, развивая в то же время собственную арктическую деятельность в ожидании подходящего времени или финансовых возможностей, утверждает г‑жа Сёренсен.

«Мы должны помнить, что Китай не торопится — он думает о развитии в долгосрочном периоде. Возможно, мы еще станем свидетелями того, как он займет более активную позицию, если увидит в этом интерес для себя», — считает она.

Китайские вложения в Арктику уже стали причиной разговоров о национальной безопасности и скрытых интересах. Наиболее запоминающимся примером является китайский инвестор Хуан Нубо. Г-н Хуан попал в заголовки норвежских и исландских газет из-за своего намерения приобрести обширные земельные участки якобы с целью постройки курортов для состоятельных китайцев. Сторонники увидели в этом шаге инвестирование в окраинные районы с ограниченными экономическими перспективами. Критики же увидели здесь более коварные мотивы, что в конце концов привело к срыву этой сделки в Исландии. В Норвегии г-ну Хуану повезло больше, но только со второй попытки, поскольку первое его предложение было отклонено. Остается неясным, были ли высказывавшиеся опасения оправданными.

«Люди часто думают, что в Китае все подконтрольно государству, однако не стоит искать какие-то скрытые планы в каждом вложении, производимом китайскими компаниями. Некоторые из них могут иметь стратегический характер, но китайские компании в любом случае работают в рамках законов капитализма», — считает г-жа Сёренсен.

Другим примером является Гренландия. Там китайские интересы вызвали прения по всем вопросам, начиная от иммиграции и заканчивая национальной безопасностью. Горнодобывающие предприятия особенно заинтересованы в редкоземельных месторождениях Гренландии. Для Нуука это может вылиться в столь необходимые городу инвестиции. Копенгаген же, и в особенности Forsvarets Efterretningstjeneste, датская служба военной разведки, видят в этом угрозу безопасности.

Пока остается неясным, как Китай планирует укрепить доверие к себе как к партнеру. Однако г-жа Сёренсен не ждет, что решением этого вопроса станет публикация какого-либо стратегического документа, приуроченного к конференции «Северного полярного круга», наподобие того, как это сделала Япония в октябре.

«На данный момент я думаю, что Пекин боится, что китайская арктическая стратегия будет только усиливать образ Китая как источника угрозы, — считает она. — Но рано или поздно мы увидим такой шаг от Китая — когда Пекин посчитает, что подобный документ укрепит видение другими активными в регионе государствами Китая в качестве союзника, а не угрозы региональной стабильности».

Источник

На официальном сайте Государственной комиссии по вопросам развития Арктики www.arctic.gov.ru в разделе "Документы" опубликован Протокол совместного заседания Государственной комиссии по вопросам развития Арктики и Морской коллегии при Правительстве Российской Федерации.

Документ содержит Планы работ Государственной комиссии по вопросам развития Арктики и Морской коллегии при Правительстве Российской Федерации на 2016 год.

Совместное заседание Государственной комиссии по вопросам развития Арктики и Морской коллегии при Правительстве Российской Федерации состоялось 7 декабря 2015 года на площадке V Международного форума «Арктика: настоящее и будущее» в Санкт-Петербурге.

 

 

 

 

Заместитель министра транспорта Виктор Олерский недавно сделал прогноз, что к 2020–2022 году объем перевозки грузов по Северному морскому пути (СМП) может увеличиться до 65 млн. тонн в год. Масштаб задачи представляется поистине грандиозным, если учесть, что по материалам Администрации СМП в 2014 году здесь было перевезено всего лишь 3,7 млн. тонн. Так можно ли нарастить эти объемы почти в 20 раз за 5–7 лет? Предлагаю разобраться детально.

В пользу предположения о резком возрастании роли СМП сегодня говорит то, что, по данным PricewaterhouseCoopers, к 2030 году 17 из 25 важнейших маршрутов двусторонних морских грузоперевозок будут вести в Китай или из него. При этом именно морские перевозки, а не железнодорожные или автомобильные являются в мире приоритетными. Ведь внутри сухих массовых грузов в 2010 году на долю угля приходилось 38,6%, железной руды – 42,3%. А учитывая, что последние 40 лет среднегодовой прирост здесь составлял более 5%, нет причин говорить о смене тенденций. Кроме того, и в контейнерных перевозках уже имеющийся дисбаланс предполагает возврат более половины контейнеров пустыми. Возить «воздух» на автотранспорте или по железной дороге – значит резко повысить стоимость транспортировки в целом.

Следует учесть еще и фактор морского пиратства в южных широтах – на альтернативных СМП маршрутах, а также необходимость дополнительных перевозок для нужд Министерства обороны и МЧС, заново осваивающих Арктический регион.

Но обеспечат ли все эти факторы обещанный двадцатикратный рост объемов грузов, перевозимых по СМП? Однозначно – нет! Тем более с учетом складывающейся геополитической реальности, включая экономические санкции и падение цен на углеводороды. Даже учитывая, что Китай, уже построив один ледокол, заложил на стапелях еще два, а ледокольный флот России в ближайшие пять лет тоже пополнится тремя новыми атомными судами, одних «таранов» здесь недостаточно. Нужны грузовые суда ледового класса, способные неоднократно проходить маршрут до момента дорогостоящего ремонта обшивки, повреждаемой даже расколотым льдом.

Кроме того, требуется создание береговой инфраструктуры, которую может первоначально финансировать только государство. Крупные частные инвестиции возможны лишь на последующих этапах, что маловероятно в ближайшие годы, зная об отказе наших газовиков и нефтяников даже от ранее запланированных проектов в этом регионе.

Конечно, когда-то использование СМП даже для внутрироссийских целей должно оправдать затраты, ведь именно в арктической зоне нашей страны находятся ее основные запасы платины, никеля и кобальта, меди и алмазов. Но только не в ближайшие годы. Экономика стагнирует, и быстрый выход из этой ситуации видят, наверное, только оптимисты из Минэкономразвития и Министерства транспорта.

Однако ситуация все-таки не так плачевна, и существуют вполне реальные и проработанные проекты, способные вдохнуть новую жизнь в СМП. Один из них был давно предложен российскими учеными и даже частично реализован на практике еще в прошлом веке. Это – Иртышско-Обская глубоководная магистраль. Но сейчас необходимо не просто ее восстанавливать, а протянуть от Китая до Северного морского пути. Посмотрите на карту, где Иртыш начинается в Китае, проходя по нему 500 км, потом пересекает Казахстан и Омскую область, почти впадая в Обскую губу. Именно оттуда судно может практически сразу попасть в Европу, «срезав» по пути не только Камчатку, но и значительную часть СМП. Ту часть, где ледовая обстановка как раз не пострадала от глобального потепления. В таком проекте заинтересованы Китай, Казахстан и даже Индия! Уверен, что для его воплощения в жизнь найдутся не только финансы, но и технологии. Не говоря уже о перспективах создания тысяч рабочих мест, столь необходимых России в условиях кризиса.

Вот тогда прогноз о 65 млн. тонн окажется реальностью, а не очередной сказкой от высокого должностного лица. Но для реализации всего этого одной, даже государственной, воли маловато. Необходимо еще и стратегическое планирование, которое мы, увы, заменили на мелкие тактические действия в «ручном режиме».

Источник

В Санкт-Петербурге на прошлой неделе состоялся V Международный форум «Арктика: настоящее и будущее». Форум прошел под руководством президента МОО «Ассоциация полярников», специального представителя президента РФ по международному сотрудничеству в Арктике и Антарктике Артура Чилингарова при поддержке и участии правительства РФ, региональных органов власти, коммерческих компаний и научно-исследовательских организаций. В главном арктическом событии года участвовало более 1200 делегатов из России и зарубежных стран.

О перспективах развития Арктики в ходе форума мы побеседовали с мэром Норильска Олегом Куриловым.

– Арктический форум в Санкт-Петербурге – это дискуссия о статус-кво либо шанс найти решение для существующих проблем?

– Это шанс найти решение для существующих проблем. Понятно, что их много и сразу все не разрешить. Но на сессиях, которые мы проводили, я видел, насколько заинтересованы  все участники процесса. На пленарном заседании Дмитрий Рогозин обозначил несколько прерогативных вещей, которые мы все поддерживаем.

Во-первых, это люди, и Арктику без людей освоить невозможно. Сейчас в основном обсуждаются вопросы привлечения кадров. Мне хочется, чтобы обсуждали и вопрос удержания, потому что в 90-е годы, когда был массовый отток людей с Севера, мы потеряли очень много квалифицированных специалистов. Теперь пытаемся эту потерю восполнить. Вопрос – как?

Вузы Арктического региона работают эффективно, большинство студентов остаются на местах. И если брать Норильск, то практически все выпускники нашего Индустриального института трудоустроены на территории Норильского промышленного района. Правда, не всегда по специальности, если брать, например, гуманитариев, но все выпускники с инженерно-техническим образованием очень востребованны, их не хватает. Подобная ситуация на всей арктической территории. Мало того, Арктика сейчас привлекательна для молодых людей, которые приезжают, например, из Санкт-Петербурга, но они едут в основном в западные районы – Ямал, Ханты-Мансийск и т. д.

– Почему студенты остаются? Раньше они массово уезжали, например в 90-е годы. Что делается для них сейчас? Есть ли какая-либо специальная программа?

– Уезжали не только студенты, уезжали специалисты, выезжали целыми семьями. Сейчас ситуация стабилизировалась. Но если говорить о выпускниках школ, то они продолжают выезжать учиться, как у нас говорят, «на материк» – в Москву, Санкт-Петербург, в лучшие вузы страны. Возвращается в Норильск около 20%. Это уже хорошо. Также мы привлекаем выпускников вузов с «материка». У нашего градообразующего предприятия договор с двадцатью вузами страны о целевом наборе студентов. Студенты приезжают на практику, потом остаются и порядка 55% в конечном счете устраиваются на предприятия «Норильского никеля».

В муниципалитете мы максимально комплектуем все рабочие места за счет местного рынка труда. Конечно, достаточно сложно конкурировать с градообразующим предприятием по заработной плате и по социальному пакету.

Малый бизнес еще более скромен в предложении для работников. А ведь именно малый бизнес обеспечивает весь сервис, комфорт, необходимые городу. Поэтому на форуме я поднимал вопрос о конкретной поддержке и мерах для предпринимателей. Соцподдержка людей, занятых в любом виде бизнеса на Севере, должна быть единой: оплата к месту отпуска и обратно, оплата контейнера, районный коэффициент, процентные надбавки и т. д. При этом цена на услуги для населения не должна вырасти. Здесь нужно соблюсти баланс со стороны в том числе местных властей, и мы понимаем всю свою ответственность, особенно в это кризисное время. Сейчас в Норильске мы стараемся предусмотреть льготы по арендной плате, реструктуризацию задолженности, прикладываем все усилия, чтобы определенная услуга не ушла из города, была предложена населению. Но со стороны законодательства льготные послабления необходимы.

– На уровне федерального или местного законодательства?

– Все, что касается налогового законодательства, – это уровень федеральный. В законе о развитии Арктики эти нюансы необходимо учесть, чтобы заинтересовать бизнес. Конечно, в первую очередь необходимо заинтересовать крупный бизнес. Север должен прежде всего развиваться крупными компаниями, а за ними уже пойдет и малый.

Необходимо обратить внимание на государственных служащих, потому как у крупного бизнеса есть возможность своим социальным пакетом регулировать уровень мотивации, такая же возможность есть у местного бюджета, но эти меры не прописаны в отношении государственных служащих. Их в Норильске не так мало – около 6 тысяч человек, и они все разной ведомственной подчиненности – это полиция, почта, Пенсионный фонд и т. д. Рынок труда в арктической зоне неоднороден, слишком большие перепады, если, например, сравнивать «Норильский никель» и работников почты или Пенсионного фонда. Хотелось бы, чтобы отрегулировали то, что прописано в законе, – процентные надбавки. Потому что сейчас по закону работник должен их заработать в течение пяти лет.

Это законодательство 60-х годов СССР, когда необходимо было мотивировать людей не только на приезд в Арктику, но и на продолжительное проживание. Человек приезжал, получал сразу районный коэффициент, через каждые полгода – процентную надбавку, и через пять лет получалось 80% к окладу. За это время он обзаводился друзьями, социальными связями, семьей, рождались дети – и через пять лет он уже никуда не хотел уезжать. То есть это была система закрепления на территории. Сейчас она не работает.

Если раньше Норильск через себя пропускал до 25 тысяч приезжих в год (из них порядка пяти тысяч закреплялись на территории, остальные уезжали, то есть шел отсев, отбор), то теперь ситуация поменялась. Население материковой части не очень мотивировано ехать в Арктику. С другой стороны, и мы уже не заинтересованы в такой массовости. Нам необходимы профессиональные кадры, квалифицированные, подчас узкие специалисты, а к ним нужен особый подход. В Норильск мы привлекаем их «поштучно», рассматриваем каждого. Конечно, это дорого – оплачиваем затраты на проезд, адаптацию, предоставляем жилье и т. д. Но нам необходимо, чтобы те, кто приезжает, оставались здесь.

– И при этом вахта вам не особо интересна. Вы хотите постоянных жителей.

– Норильск, если можно так сказать, – это своеобразная вахта, растянутая во времени. Менталитет норильчан вахтовый: немного поработаю, через лет десять уеду; ну ладно, еще поработаю, потом еще через десять лет уеду. Вот уже и 30 лет прошло. И переезжают на «материк» норильчане, уже выходя на пенсию, когда выучили детей и обеспечили себя на новом месте. Большая часть населения так и воспринимает Норильск как вахту. Правда, слово это норильчанам не нравится, но по факту так оно и есть. Причем даже те, кто здесь родились и воспринимают этот город как свое родное место, любят его, но все-таки планируют уехать по достижении какого-то определенного возраста. Этим Норильск отличается от других городов Арктической зоны, таких как Мурманск, Дудинка. Там большая часть коренных жителей, и они воспринимают проживание там как оседлое. Норильчане же живут на чемоданах, но продолжается это десятки лет. Как говорится, нет ничего более постоянного, чем временное.

В Петербурге мы обсуждали, что Арктику невозможно освоить только вахтовым методом. Вахтовые поселки нужны – да, все, что касается небольшого числа работников, должно быть. Например, есть вахта в 100 км от города на газовых месторождениях, там обустроенная вахта. Вахтовики летают на вертолетах из Норильска и возвращаются домой. Есть вахтовики, которые летают с материка. Но учитывая климатические условия в Арктике, например норильскую розу ветров, когда в году более 80 и более нелетных дней, график полетов с материка может срываться.

Затраты на перевозку работников очень большие, поэтому когда есть такие крупные опорные пункты, как Норильск, Нарьян-Мар, Салехард, их нужно воспринимать как место для постоянного проживания в комфортных условиях. Здесь дети учатся в школе, есть вся современная инфраструктура: спортивные комплексы, кафе, ночные клубы, бассейны, спортивные бары. У нас в Норильске работает даже самый северный аквапарк в мире.

– В какой перспективе можно решить вопросы занятости? Есть видение, что нам не хватает столько-то людей и, допустим, через пять лет у нас должно быть это направление на 100% укомплектовано? Есть такие планы?

– Во-первых, надо определиться со стратегией развития Арктической зоны, потому что прежде чем отрабатывать мотивацию людей, нужно понимать, что и где будет строиться и развиваться. Вот сейчас обозначили четко: развитие Северного морского пути. Эта стратегическая задача должна быть облечена в «дорожную карту» с указанием сроков, расходов, с указанием, как эти суда будут проходить, где швартоваться, какая инфраструктура необходима в порту. Вот взять порт Диксон: если раньше там жило и работало 6 тысяч человек, то теперь всего 400. Инфраструктура, конечно, уже не годится ни в поселке, ни в самом порту и требует модернизации.

Далее, необходимы ледоколы. Мы сейчас строим три судна. Но если хотим постоянно использовать Севморпуть, то необходимо больше.

– Инфраструктурные проекты строят по большому госзаказу, но сегодня речь шла о том, что необходимо привлекать малый и средний бизнес, в том числе в эти самые инфраструктурные проекты. Но если мы не понимаем, подо что их привлекать, то и люди не идут.

– Ну почему, уже сейчас привлекается бизнес под инфраструктурные проекты. Вот на Ямале строятся порт, железная дорога, в это вкладываются средства РЖД, федерального бюджета. Но инфраструктуру по содержанию железной дороги может взять на себя или малый бизнес, или средний, или крупный, в зависимости от задачи. Например, чистить эту дорогу можно одним бульдозером, и мелкий бизнесмен может купить этот бульдозер и чистить дорогу зимой, а жить при этом в деревне из трех домов. Построить – это одно, а содержать в Арктической зоне – значительно сложнее, нежели на материке.

Также в муниципалитете. Вот мы новые детские сады строим. Детей надо кормить, лечить. Все, что касается лечения, – наша общая с регионом задача, а кормить – задача бизнеса. Хочу сказать, что в Норильске очень большая конкуренция среди торговых предприятий и большой ассортимент продуктов питания, который поставляется на рынок. Многое мы привозим самолетом. Но в основном Севморпуть, и осенью из Красноярска плодоовощная продукция идет в Норильск. Это намного дешевле.

– Какие сейчас самые важные инфраструктурные проекты в Арктической зоне? Каким нужно особенно пристальное внимание?

– В Арктической зоне любой стройке нужно пристальное внимание. В первую очередь должен быть правильный проект. И на форуме проблемам проектирования уделялось особенное значение. У нас мало специалистов, которые умеют работать в Арктической зоне. Ресурсы, материальная база, сами строители должны быть соответствующие, имеющие опыт работы в Арктике. Также нужны новые технологии, современные материалы, специально разработанные под арктические условия.

Важные инфраструктурные проекты – это транспорт, аэропорты. Реконструкция аэропортов запланирована в Мурманске, Нарьян-Маре, Анадыре, Норильске. На это выделяются федеральные деньги, сделаны проекты, сейчас они дорабатываются. Например, в Норильске с 2016 года мы начнем подготовку к реконструкции взлетно-посадочной полосы, планируем завершить ее к 2018 году. Без ремонта полосы в городе решить проблему транспортной доступности практически невозможно. Норильский аэропорт – единственные воздушные ворота Таймыра.

Ну и если развивать Севморпуть, то необходимо строить железную дорогу к морским портам от населенных пунктов. Это нужно там, где нет водных путей. Например, в 2012 году была не очень снежная зима и из-за мелководья через Казачинские пороги Енисея не могли пройти грузовые суда. В это время в Норильске мы строили детские сады и рассчитывали на доставку материалов из Красноярска. Пришлось развернуть суда, погрузить материалы на железную дорогу, и они были доставлены через Мурманск по Севморпути. Полстраны надо было объехать, чтобы доставить груз. Поэтому железная дорога – это необходимость, ну и безопасность. Нужно строить с использованием новых технологий, смотреть экономическую составляющую, но не забывать, что это безопасность страны и связь запада и востока.

– Это будут деньги частных инвесторов или деньги госкомпании?

– Госкорпорации должны взять на себя основную нагрузку. Особенно в проектах, в которых первична не экономика, а безопасность. Все, что касается экономики, бизнес и так туда придет, вы только сделайте налоговые «каникулы», помогите с оформлением земельных участков и дайте зеленый свет.

Источник

В Международном мультимедийном центре МИА «Россия сегодня» 15 декабря состоялся круглый стол на тему «Арктика в фокусе современной геополитики». Обсуждался доклад с результатами экспертного опроса, проведенного Институтом региональных проблем. В подготовке доклада приняли участие российские и зарубежные эксперты — представители органов власти, бизнеса, СМИ, НКО и научного сообщества.

Арктическая гонка

Авторы доклада утверждают, что российская и американская позиции в отношении Арктики развиваются в противофазе. Сегодня консервативные силы США день ото дня все больше бьют тревогу по поводу «российского продвижения» в Арктику, пытаясь подстегнуть правительство к более решительным действиям. Значимость «арктической гонки», в представлениях американцев, только возрастает. Адмирал Пол Заканфт на конференции в Вашингтоне в этом году сравнил арктическое противостояние с гонкой в космосе. «Мне бы хотелось, чтобы США делали что-то из того, что делает Россия — создавали новые базы, телекоммуникации, поисково-спасательные возможности», — заявил он.

В недавнем докладе американского Центра стратегических и международных исследований «Новый ледяной занавес» стремление России восстановить военное и экономическое превосходство на Севере сравнивается с рвением, которое демонстрировал Советский Союз в попытках создания «Красной Арктики» в 1930-х годах. «Как показал опыт СССР, — отмечается в американском докладе, — успехи страны в Арктике во многом зависят от степени вовлеченности государства в развитие региона. Именно государство, в отличие от разрозненных и зачастую неэффективных частных инициатив, может обеспечить координацию усилий, методический, комплексный подход. Большинство американских экспертов убеждены, что как раз этатистская модель освоения Арктики позволила России тогда и позволяет сейчас одерживать верх над Штатами в арктической гонке».

Сокровища ледяного края

Главное макроэкономическое значение Арктики, по мнению экспертов, заключается в том, что она является точкой приложения капитала. Современная экономика не может без них существовать, однако возникают они только в результате технологических скачков, открывающих новые сферы для освоения. И арктический шельф мог бы послужить основой для такого скачка. Арктика, по мнению авторов доклада, — наиболее естественная и правильная точка приложения капитала.

На освоение Арктики тратятся и будут тратиться огромные ресурсы, в том числе финансовые. Но процесс освоения — не самоцель. Он оправдан только в том случае, если его результатом будет введение в хозяйственный оборот уникальных сырьевых запасов региона и его транспортного потенциала.

Важную роль также играет развитие Северного морского пути — относительно безопасного и быстрого маршрута из Северо-Восточной Азии в Европу, из центра производства — в центр потребления. «Тот, кто будет владеть транспортной артерией, будет со временем определять и цену продукции, особенно уникальной» — говорится в докладе.

Наука и инновации

Разумеется, условия Арктики требуют инновационного подхода к решению возникающих проблем. По словам одного из экспертов, профессора Института экономических проблем им. Г.П. Лузина Владимира Селина, освоение объектов сырья на шельфе — это высокотехнологичный процесс, определяющий инновационное развитие целых отраслей и регионов, формирование новых конкурентоспособных кластеров.

И это прекрасно понимают компании, играющие ведущую роль в освоении арктического шельфа. В частности, «Роснефть» несколько лет назад создала Арктический научно-проектный центр, а в 2014 году заключила с учеными биологического факультета МГУ им. Ломоносова договор по созданию микробного препарата для северных морей. В рамках данного соглашения специалисты выделили около 100 микроорганизмов, способных при низких, в том числе и отрицательных температурах разлагать нефть и нефтепродукты.

Кроме того, НК «Роснефть» проводит научные исследования в Карском море, море Лаптевых, в Восточно-Сибирском и Чукотском морях. Компания уже организовала в Арктике десять научно-исследовательских экспедиций, в ходе которых был собран значительный объем данных в разных областях. «Кара-зима-2015» без преувеличения стала самой масштабной научно-исследовательской арктической экспедицией в мире за последнее двадцатилетие.

В результате была полностью восстановлена система метеонаблюдений в Карском море. Работы в этом направлении продолжатся: в планах следующих экспедиций — установка метеостанций в море Лаптевых и Восточно-Сибирском море. Авторы доклада убеждены, что научное и хозяйственное освоение Арктики неразрывно связаны: наука собирает информацию, необходимую для хозяйственного освоения, и создает технологии для него, экономика загружает науку заказами и тем самым финансирует научную деятельность.

Перспективный нацпроект

То, что освоение Арктического шельфа — одно из самых перспективных направлений в нефтедобыче, было очевидно большинству экспертов, однако результаты поискового бурения в Карском море на структуре «Университетская-1» превзошли самые смелые ожидания. Только первая скважина позволила поставить на баланс суммарные начальные извлекаемые запасы в 130 миллионов тонн нефти и 396 миллиардов кубометров газа. «Роснефть» открыла новую Карскую морскую нефтеносную провинцию, которая, по оценкам специалистов, по объему ресурсов превосходит такие нефтегазоносные провинции, как Мексиканский залив, бразильский шельф, шельф Аляски и Канады.

В целом, в районах, которыми Россия уже владеет и на которые претендует, находится более 250 миллионов баррелей нефти и газа в нефтяном эквиваленте, что составляет 60,1 процента всех запасов Арктики. Прилегающий к территории РФ арктический шельф может стать в XXI веке основным источником углеводородного сырья как для самой России, так и для мирового рынка. Из 6,2 миллиона квадратных метров российского континентального шельфа интерес для поиска нефти и газа представляют 6 миллионов, то есть почти вся его площадь, из них 4 миллиона квадратных метров — это наиболее перспективные участки.

О возрастающем интересе российского руководства к арктическому региону свидетельствует создание Государственной комиссии по вопросам развития Арктики. В российских политических кругах есть отчетливое понимание того, что будущее страны неразрывно связано с судьбой полярных регионов, и их развитие является национальным приоритетом. По оценкам специалистов, к 2050 году Арктический шельф обеспечит от 20 до 30 процентов всей российской нефтедобычи.

В феврале 2016 года Россия презентует в комиссии ООН обновленную заявку на расширение своих арктических территорий, включая свыше миллиона квадратных километров морского дна шельфа. Заявка содержит обоснование то, что морские границы России в Северном Ледовитом океане — продолжение ее территории, в частности, континентальной окраины (речь идет о хребте Ломоносова и поднятии имени Менделеева), а не частью Мирового океана с отдельными океаническими подводными хребтами. «На этих глубинах может находиться до 30 процентов неразведанного природного газа и 15% нефти в мире», — отмечается в докладе. Помимо России, на ту же зону претендуют Дания, США и Канада.

По мнению авторов доклада, «реиндустриализация в масштабах Арктики требует скоординированной общегосударственной программы, в рамках которой объединятся потенциалы государства и частного бизнеса в форме государственно-частного партнерства». Однако ключевая роль отводится государству, а точнее госкомпаниям — «Роснефти» и «Газпрому», поскольку именно они способны вкладывать средства, понимая, что окупятся они лишь в долгосрочной перспективе. Поэтому эксперты делают вывод, что в освоении Арктики можно рассчитывать только на госкомпании.

Достаточно вспомнить проект по реализации нового для России перспективного направления — создания судостроительного кластера «Звезда» на Дальнем Востоке, который, по мнению экспертов, позволит возродить отечественное судостроение. Реализуемый совместными усилиями компаний «Роснефть», «Газпромбанк» и «Объединенная судостроительная корпорация», проект предполагает строительство к 2020 году 50 буровых платформ, 80 танкеров и 200 вспомогательных судов для освоения шельфа.

Что касается доступа частных компаний к освоению шельфа, то, по словам генерального директора Института региональных проблем Дмитрия Журавлева, есть два обстоятельства, вызывающих сомнения. «Во-первых, у них нет опыта разработки северных шельфов. А какие частные компании готовы выйти на шельф, не все ведь? Масштаб большой. А если мы добавим к двум государственным одну частную компанию, что это изменит в общей конфигурации? В лучшую сторону — ничего. Та самая конкуренция не возникнет», — говорит эксперт.

Второе обстоятельство, по его словам, заключается в том, что частная компания должна работать в частных интересах, иначе это не компания, а благотворительное общество. «Частные интересы и развитие Арктики сегодня очень плохо состыкуются, потому что, с одной стороны, прибыль будет нескоро, а с другой — масштаб задач огромный», — констатирует Дмитрий Журавлев.

Доктор социологических наук, кандидат философских наук, профессор связей с общественностью, вице-президент Академии политической науки Михаил Бочаров отмечает, что «Лукойл», одна из таких частных компаний, лоббирует участие в арктическом шельфе. «Ну вот посмотрите, вроде бы "Лукойл" в прошлом году назывался транснациональной корпорацией. В Америке компания имела заправки и даже пыталась построить завод, но в связи с санкциями их вытеснили, и теперь они уже не транснациональная корпорация. То есть они боролись за капитализацию, в том числе и в США, с тем, чтобы получить вот эти доли в Арктике. Теперь зачем им это нужно?» — рассуждает эксперт.

Сейчас Россия стремится как можно быстрее реализовать программу по импортозамещению, поскольку рассчитывать на иностранных поставщиков не приходится. Вместе с тем даже в сложных экономических и политических условиях нефтедобыча на арктическом шельфе остается локомотивом экономики страны в целом и ее северных регионов в частности. Она стимулирует развитие инновационных производств и транспортной инфраструктуры, в том числе Северного морского пути, и прекращать это нецелесообразно.

По мнению экспертов, опрошенных Институтом региональных проблем, развитие нефтедобычи в условиях Арктики способствует созданию высокотехнологичных рабочих мест, росту доходов населения, и, что не менее важно, формирует условия для ускорения поступательного движения в других отраслях экономики.

Источник

На протяжении всего прошедшего года со стороны трех основных государств Северо-Восточной Азии (Китая, Японии и Южной Кореи) наблюдались активные попытки построения дипломатических отношений вопреки существующим разногласиям в плане морской безопасности, включая статус Восточно-Китайского моря, а также исторического наследия Японии по итогам Второй мировой войны и недавнего возвышения Китая как региональной и международной державы.

В ноябре лидеры трех государств встретились в Сеуле для проведения первой трехсторонней встречи с 2012 года, когда сложные политические условия привели к приостановке диалога. Результатом встречи между Ли Кэцяном (премьер Государственного совета КНР), Синдзо Абэ (премьер-министр Японии) и Пак Кын Хе (президент Южной Кореи) стала Совместная декларация о мире и сотрудничестве в Северо-Восточной Азии, а саммит заслуженно был назван многообещающим первым шагом к снижению напряжения в непростых дипломатических отношениях в регионе.

Хотя обсуждение и не затрагивало многие спорные вопросы (включая разногласия во взглядах на безопасность в азиатском регионе), акцент был сделан на взаимодействие в области экономики и энергетики, образовании и культуре. Помимо этого, было высказано краткое, но заслуживающее внимания замечание о создании возможностей для сотрудничества по вопросам Арктики.

В частности, в декларации говорится: «Признавая общемировое значение вопросов, связанных с Арктикой, мы запускаем трехстороннее обсуждение на высоком уровне с целью проведения совместной политики в Арктике, работы над совместными проектами и поиска путей углубления сотрудничества по вопросам Арктики».

Хотя еще слишком рано определять форму, которую может принять обсуждение вопросов Арктики в ближайшие месяцы, добавление данного заявления к итоговому документу саммита в Сеуле можно считать признанием растущего значения Крайнего Севера для внешней политики государств Северо-Восточной Азии. Кроме того, существует вероятность, что сотрудничество по вопросам Арктики даст этим трем государствам потенциал для развития более тесного сотрудничества, основанного на совместимости политик в приполярном регионе, проводимых ими в настоящее время.

Появляющиеся связанные с Арктикой вопросы, включающие научный интерес, экономическое развитие и правовой режим, могут и должны привести к созданию более формализованной площадки для обсуждения стратегии и сотрудничества триады северо-восточных азиатских стран, и существует множество способов добиться подобного результата.

В 2013 году все эти государства были признаны Арктическим советом в качестве наблюдателей, но, в отличие от европейских стран-наблюдателей в совете (таких как Германия, Франция, Италия и Великобритания), которые всегда могут сослаться на свой большой опыт в исследовании Арктики, формирование арктического самосознания в Восточной Азии по большей части основывается на развитии научной дипломатии и потенциальном исследовательском партнерстве с арктическими странами. Например, и Китай, и Япония, и Южная Корея имеют научно‑исследовательские базы в Ню-Олесунне на Шпицбергене и у всех них есть опыт использования ледоколов для проведения различных полярных исследований. Также эти три государства неоднократно признавали общую угрозу, которую представляет изменение арктического климата их социально-экономическим интересам.

Кроме того, ранее все три государства также обозначили свои экономические интересы в регионе, самым главным из которых является растущий потенциал Северного морского пути. Все три государства проявили огромный интерес к использованию Северного морского пути в будущем для более быстрой торговли с Европой. В недавно выпущенном Токио авторитетном докладе по Арктике наглядно показаны потенциальные преимущества, которые Северный морской путь может дать японской экономике, и содержится призыв стране принять участие в грядущей нормотворческой инициативе, связанной с этим транспортным маршрутом.

Правительство Южной Кореи заняло аналогичную позицию в своих документах по арктической стратегии 2013 года, заявив, что открытие Северного морского пути соответствует развиваемой Сеулом «Евразийской инициативе», призывающей к развитию азиатско-европейских связей. Наконец, Китай также признал важность Северного морского пути для своего растущего интереса торговли с Европой, что было продемонстрировано в 2013 и 2015 годах переходами, совершенными усовершенствованными китайскими грузовыми судами. Для начала обсуждения безопасного и эффективного использования Северного морского пути азиатскими компаниями у трех стран есть много возможностей.

Несмотря на то, что цены на энергоносители и сырьевые товары в настоящее время остаются низкими, три государства признали потенциальную важность Арктики и уже ведут различного рода переговоры на тему ресурсов с приполярными государствами. Например, китайские компании по добыче полезных ископаемых продолжают проявлять интерес к будущим проектам в Гренландии, а Корпорация ресурсов Кореи (KORES) установила партнерские отношения с гренландской компанией NunaMinerals в конце 2013 года для проведения геологических изысканий на предмет редкоземельных металлов на полуострове Кекертаасак. Помимо этого, Сеул профинансировал открытие в мае этого года «Корейского уголка» на базе Гренландского университета для дальнейшего развития потенциала двухстороннего сотрудничества.

В сентябре этого года было объявлено, что китайский «Фонд Шелкового пути» объемом 40 млрд долларов США приобрел долю в 9,9 % в амбициозном проекте по добыче природного газа с последующим производством СПГ на полуострове Ямал в Сибири. С точки же зрения торговых отношений с 2006 года у Южной Кореи есть соглашение о свободной торговле с Исландией и Норвегией в рамках Европейской зоны свободной торговли, а переговоры о создания зоны свободной торговли между Японией и Европейской ассоциацией свободной торговли ведутся в настоящее время. У Китая же со своей стороны с середины 2013 года есть соглашение о свободной торговле с Исландией.

В целом существует множество потенциальных возможностей для азиатско-арктического диалога на государственном и подгосударственном уровнях с учетом все возрастающего количества общих интересов в Арктике между странами Северо-Восточной Азии. В интересах всех азиатских стран-наблюдателей в Арктическом совете также сделать акцент на идее Арктики как глобального, а не исключительно регионального предприятия, чтобы не только не быть лишенными развивающихся экономических преимуществ региона, но также и не быть исключенными из продолжающегося процесса нормотворчества на Крайнем Севере.

Не далее как два года назад было много прогнозов по борьбе за ресурсы в Арктике, в которую могут быть втянуты главные силы Восточной Азии. Однако события развивались по иному сценарию, и хотя все еще остается возможность соперничества между членами северо-восточной азиатской триады за экономические (и дипломатические) блага в будущем, но все же призыв к трехстороннему обсуждению вопросов Арктики, возникший после саммита в Сеуле, является многообещающим свидетельством того, что регион признан потенциальной площадкой для улучшения сотрудничества стран Азии по вопросам Крайнего Севера.

Источник